Теория версификации
В «Автопредисловии» к восьмому изданию «Громокипящего кубка» поэт писал: «Работаю над стихом много, руководствуясь не только интуицией...» И это правда. Его творческие находки позже отразились в его собственной теоретической работе.
В творчестве поэта можно встретить стихи, посвященные поэзии, поэтическому мастерству и особенностям стихосложения (например, «Поэзоконцерт», «Пролог. "Эго-футуризм"», «Эпилог "Эго-футуризм"» и др.). В книге «Ананасы в шампанском» Игорь Северянин пишет, характеризуя «будуарные» темы, преподнесенные с сокровенной или откровенной иронией:
Каждая строчка — пощёчина. Голос мой — сплошь издевательство.
Рифмы слагаются в кукиши. Кажет язык ассонанс.
Приведенное ниже стихотворение «Сказка», в котором поэтически раскрывается суть стихотворных размеров, написано Игорем Северяниным в 1908 году.
Певучий дактиль плеском знойным
Сменяет ямб мой огневой.
Мирра ЛохвицкаяПод лунный лепет колокольца
Играет локоном Триоль.
Октава льёт в цепочку кольца.
Тоска — элегии пароль.Клянётся рыцарь Романсеро
Бесовской дюжиной Рондо,
Что нет препон для кабальеро.
Рондо смеётся из ландо.От пьяных оргий Дифирамба
Бежит изнеженный Ноктюрн,
Бежит к луне тропою Ямба
И просит ласки, просит зурн.Педант-Сонет твердит: «Диаметр»...
Льстит комплименты Мадригал.
И декламирует Гекзаметр:
«Уста Идиллии — коралл»...Злясь, Эпиграмма ищет яда.
Потупил глазки скромный Станс.
Поёт растроганный Романс.
И фантазирует Баллада.
В «Теории версификации» Игорь Северянин приводит примеры использования в русской поэзии (в том числе изобретенных самим поэтом) 25 «стилистических [или строфических] форм», в числе которых триолет, рондель, virelai, lai. Определяя эти редкие стихотворные формы, поэт обнаруживает хорошие познания в области истории и теории стиха. Поэт стилизует средневековые западноевропейские стихотворные формы: сонет, триолет, рондо, рондель, секстина, вирелэ, лэ, в которых строфика и объем фиксированы. Например, в стихотворении «Весенние триолеты» (1913) — восьмистишная форма строфы, в которой первая строка повторяется после третьей и шестой, а вторая в самом конце:
Ещё весной благоухает сад,
Ещё душа весенится и верит,
Что поправимы страстные потери,
Ещё весной благоухает сад...
О, нежная сестра и милый брат!
Мой дом не спит, для вас открыты двери...
Ещё весной благоухает сад,
Ещё душа весенится и верит...
Поэт Константин Фофанов назвал Игоря Северянина — «царевич Триолет».
Особый интерес представляют десять изобретенных Северяниным новых строфических форм: миньонет, дизэль, кэнзель, секста, рондолет, перекат, квадрат квадратов, квинтина, перелив, переплеск, часто наименованные в духе латинского и французского счисления — дизэль от десяти, кэнзель от пятнадцати, секста от шести, квадрат квадратов от четырех, квинтина от пяти. Северянин использовал эти формы в своем творчестве и описал в «Теории версификации».
Одна из десяти изобретенных и обоснованных Северяниным форм — строфа из восьми строк, выполненных анапестом — миньонет — (фр. mignon) — крошечный, грациозный; русский парный бальный танец — вальс. Северянин написал несколько миньонетов, например, «Berceuse» — «Громокипящий кубок»; «Твои уста — качели лунные...», «Гудят погребальные звоны...» — сборник «Златолира» (1914) и др. В качестве примера в «Теории версификации» приведен миньонет «Виктория Рэгия».
Наша встреча — Victoria Regia:
Редко, редко в цвету...
До и после неё — жизнь элегия
И надежда в мечту.Ты придёшь, — изнываю от неги я,
Трепещу на лету.
Наша встреча — Victoria Regia:
Редко, редко в цвету.
В сборниках Северянина кэнзели — форма стихотворения из трех пятистиший — следуют с продолжающейся нумерацией. В своем труде поэт цитирует «Кэнзель XII» из его книги «Вервэна» («Птицы в воздухе кружатся...», 1920). Наиболее известны «Кэнзели» (1911), вошедшие в «Громокипящий кубок».
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево...
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена —
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.
Ирина Одоевцева вспоминала, что Северянин читал ей это стихотворение по ее просьбе в числе лучших стихов «Громокипящего кубка» в Берлине в январе 1923 года: «Я продолжаю слушать эти знакомые мне с детства поэзы, над "фантастической безвкусицей, безграничной пошловатостью и лакейски-приказчичьими изысками и новаторством" которых Гумилев и все мы привыкли издеваться. Но сейчас они кажутся мне совсем иными. Я как будто впервые слышу их, и они очаровывают меня».
Среди изобретенных поэтом и обоснованных в «Теории версификации» — знаменитый «Квадрат квадратов», который состоит из четырех строф по четыре строки в каждой строфе, причем все слова каждой строчки первого четверостишия полностью повторяются в строках трех последующих четверостиший и только переставляются местами. По Северянину, «квадрат квадратов рифмуется внутри четырежды во всех своих шестнадцати стихах и читается сзади наперед, как спереди назад». При этом изощренная форма не только не кажется искусственной, а естественно сочетается с взволнованной мучительной исповедью лирического героя.
Никогда ни о чём не хочу говорить...
О поверь! — я устал, я совсем изнемог...
Был года палачом, — палачу не парить...
Точно зверь заплутал меж поэм и тревог...
Ни о чём никогда говорить не хочу...
Я устал... О поверь! изнемог я совсем...
Палачом был года — не парить палачу...
Заплутав, точно зверь, меж тревог и поэм...
«Квадрат квадратов» особенно восхитил композитора Сергея Прокофьева, находившего у Северянина «контрапункт» и «начатки» композиторского дарования. Не случайно Брюсов назвал Игоря Северянина «художником, которому открылись тайны стиха».
«Теория версификации» завершается «Заключением», в котором автор дает рекомендации современному поэту: избегать стереотипов и какофонии, глагольных и общепринятых рифм и др., и, напротив, как можно шире пользоваться вновь найденными эпитетами, метафорами, антитезами и пр., а также новыми рифмами и т. д., что логично для поэта, не терпящего «примелькавшихся тонов». Но и, казалось бы, неожиданный для Игоря Северянина при его тяготении к оригинальным неологизмам совет избегать «неоправданных и вычурных неологизмов, варваризмов, в которых нет особой надобности, и безусловных архаизмов», лишний раз говорит о том, что сам поэт не занимался бездумным словотворчеством, а стремился к подлинному новаторству.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |