Девушка-поэт

Фелисса Михайловна Круут (1902—1957) — таково русифицированное имя «милой эсточки», единственной венчанной жены поэта. Их встреча, определившая его эмигрантскую судьбу, произошла в Тойле 9 октября 1921 года. Через десять лет один из разделов книги «Классические розы» был назван в память об этом событии «9-е октября». Северянин видел Фелиссу еще девочкой, когда в мае 1914 года снимал двухэтажную дачу в Тойле у ее отца. Теперь он надеялся на собственное возрождение рядом с юной девушкой, «стихи читавшей Блока».

21 декабря 1921 года, после сорокового дня по кончине матери, состоялось венчание Игоря Северянина и Фелиссы Круут в православном Успенском соборе Тарту. Вальмар Адамс вспоминал: «Этот высокий, в долгополом черном сюртуке, человек с лицом цыганского барона привлекает к себе все взоры... В Эстонии он встретился с первой женщиной, с которой решил обвенчаться». По словам Юрия Шумакова, присутствовавшего на венчании Северянина и Фелиссы Круут, «шафером невесты был эстонский поэт-сатирик Аугуст Алле. Человек среднего роста, он, видимо, утомился держать венец над Фелиссой Михайловной. Ростом она была под стать высокому Северянину. Недолго думая шафер надел венец на голову невесты, "короновав" ее».

Немногим ранее, очевидно занимаясь подготовкой к этому событию и озабоченный поиском денег, Северянин провел 14 декабря 1921 года поэзоконцерт «Оазис в пустыне» при участии Бориса Правдина в Тарту, в зале «Burgermusse».

В письме от 29 декабря 1921 года Северянин сообщал Августе Барановой:

«Светлая Августа Дмитриевна!

Вчера я получил Ваше письмо — № 11. Мне до сих пор не удалось выехать за границу. С 13.Х., когда я последний раз писал Вам, произошли события: 13 ноября я потерял мать. Она скончалась в полной памяти, уснула тихо. Лежала 12 дней, не болела вовсе, только ничего не ела.

20.XI. я выехал в Ревель, где пробыл 6 дней. Оттуда — в Юрьев. Дал 14.XII. концерт. В Тойлу вернулся только 24.XII. 21.XII. женился в Юрьеве на молодой, — ей всего 19 лет, — эстийской поэтессе. Теперь живу в Тойле у нее в доме. В Эстонии полная для меня безработица. 2.I. конц[ерт] в Нарве, оттуда еду в Гельсингфорс, после — на Запад.

В настоящее время занят переводами эст[онских] модернистов.

Всегда пишите на Тойлу: Это адрес постоянный. Я буду писать отовсюду.

Письмам Вашим всегда душевно рад.

Целую Ваши ручки.

Ваш Игорь».

Северянин ежегодно отмечал дату венчания с Фелиссой, например, на книге А. Блока (Собрание сочинений. Т. 1. Берлин, 1923) он написал:

«Дорогой Фелиссе
в день пятой годовщины моего единственного законного брака.

Ее Игорь. Eesti. Toila. 21.XII.1926».

Северянин видел в Фелиссе не только юную девушку, способную стать новой музой поэта, но и эстонскую поэтессу, которой он покровительствовал. Готовя антологию эстонской поэзии, он так характеризовал Фелиссу в письме руководителю издательства «Библиофил» Альберту Оргу от 20 января 1922 года:

«Что касается "незнакомого изд-ву поэта Крут", я отвел ему, на этот раз — уже по моему крайнему разумению, подобающее его таланту место и именно с той целью, чтобы дать безымянному имя...

Этот так смутивший почтенное изд-во поэт — моя первая и единственная законная жена, я же не имею обыкновения не только жениться на бездарностях, но избегаю с ними (конечно, по возможности) всяческого общения».

Четыре стихотворения Фелиссы Круут, сочиненные по-русски, были напечатаны в таллинской русской газете «Свободное слово» в 1921 году и два в переводе Северянина с эстонского. Приведем строки стихотворения, названного по-северянински «Дизэли»:

Ветер качает меня.
Тихи качели —
Томные ели.
Речка проходит, пленя.
Ветер качает меня
Сонно, без цели.
Прошлое тонет, звеня.
Души, кто пели,
Все онемели.
Ветер качает меня.

Рейн Круус, публикуя материалы о ее поэтических опытах, отмечал, что в антологию эстонской поэзии, вышедшую только в 1929 году, стихи Фелиссы не включены. «Современники... подчеркивали главным образом сам факт сочинения стихов на неродном языке. В. Адамс расценивает опыты Ф. Круут с лингвистической точки зрения как показатель овладения языком: "Супруга Северянина была эстонкой, но и она настолько хорошо выучила русский язык, что даже понемногу сочиняла стихи на этом языке"... Показательно, что и Северянин высокую оценку произведениям Ф. Круут мотивирует их формальной и языковой правильностью».

В марте 1924 года, в предисловии к рукописному сборнику стихов Круут «Танки», Северянин вновь утверждает: «Молодая поэтесса выполняет задание блистательно: ничего лишнего, ничего бесцветного. Ритмы ее характерны для тем. Рифмы и ассонанс оправданны. Диссонансы смелы и остры. Аллитерации ярки. Стилистически танковые вариации безукоризненны. Великолепно владеет эстийская дочь моря русским языком!» Поясняя особенности избранной ею стихотворной формы, Северянин подчеркивает: «Танка — японская форма версификации — хороша уже тем, что в ней всего пять стихов, и поэтому автор приучается к сжатости и скупости в словах. Нужно уметь заключить мысль или настроение в эту маленькую формочку». Сведений о рукописи сборника не найдено. Рейн Круус привел стихотворение, воспроизведенное по памяти Арсением Формаковым в письме С. Санину от 27 июля 1979 года:

Закатный солнца вздох Окрасил платья вырез,
Когда шла мостик через.
— В её корзинке мох И лиловатый вереск.

В письме Фелиссе после разрыва отношений Северянин настойчиво просит ее восстановить рукопись утраченного сборника в стиле «танка» и опубликовать его.

«Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока...» — писал Северянин в стихотворении «Не более, чем сон». Действительно, Фелисса хорошо знала поэзию и разделяла любовь к стихам мужа. В письме Георгию Шенгели 12 сентября 1927 года Северянин отмечал: «Она пишет стихи и по-эст[онски] и по-русски, целодневно читает, выискивая полные собрания каждого писателя. Она универсально начитана, у нее громадный вкус». Фелиссе были посвящены северянинские книги «Фея Eiole» и «Менестрель», десятки стихотворений...

При всем обилии увлечений и влюбленностей поэта почти 15 лет Северянин и Фелисса были вместе. «Жена моя — хорошая, добрая, изящная, — пишет Северянин Августе Барановой. — Боготворит меня и мое творчество, сама пишет стихи по-эст[ийски] и по-русски. Я посылаю Вам одно из ее русских стихотв[орений]. Мне с нею очень легко и уютно. Беспокоит меня только ее здоровье: на днях она готовится стать матерью и чувствует себя очень слабой».

1 августа 1922 года у Лотаревых родился сын, названный Вакхом. Молодые жили в доме родителей Фелиссы. Благодаря их помощи они смогли уже в октябре совершить длительную и очень плодотворную для Северянина поездку в Берлин. Она участвовала в гастрольных поездках Северянина под именем Ариадны Изумрудной, выступала в концертах, знакомилась с друзьями его молодости, которые встречали поэта в эмиграции. Например, в Париже Николай Оцуп отмечал: «Не очень изменился автор "Громокипящего кубка" и в лучшей части своего таланта. Правда, вместо "ананасов в шампанском" он воспевает сельскую природу и рыбную ловлю, вместо забав и соблазнов света воспевает семейную жизнь и свою жену».

В стихотворении «Дороже всех» Северянин подчеркивал, что Фелисса для него «дороже первой Златы», то есть Евгении Гуцан. Сохранился автограф Северянина Фелиссе на фотографии:

«Не омрачай лица моего словами, тебе не свойственными.
Помни, кто ты для меня: ты, ведь, вечная, непреходящая,
непреложная моя подруга.

Игорь. 1923.X. Тарту. Eesti».

Copyright © 2000—2024 Алексей Мясников
Публикация материалов со сноской на источник.