На правах рекламы:
• информация здесь
1.4. Оценка и эмоция
«Посредничество» мышления во взаимоотношениях оценки и эмоции позволяет конкретизировать отношения между эмоциональным и оценочным значением в языке и речи, особенно важные в текстообразующей деятельности языковой личности. Причиной связи этих значений является классическое подразделение процесса оценки на два уровня — рациональный (пирог вкусный) и чувственный (пирог превосходный, замечательный, пальчики оближешь). Второй уровень базируется на основном постулате человеческого фактора в языке оценок — субъективности: «Эмоциональные переживания отличаются исключительной субъективностью, ... то есть удовольствие, желание, гнев имеются в мире лишь постольку, поскольку в нем есть существа — субъекты» (Вилюнас, 1976, 31).
Процесс биологической эволюции определяет способность эмоции к пристрастному отражению действительности, которое на социальном этапе развития психики совершенствуется и трансформируется. Трактовка ощущений как чувств приводит к эмоциональной окрашенности отражаемого ими содержания, сопровождающего воспринимаемые нами предметы, вещи, факты и другие явления действительности, а в системе языка подтверждается словами — знаками этой окраски, номинациями чувств-ощущений с позиции восприятия их субъектом как приятных / неприятных; удовлетворяющих / неудовлетворяющих субъекта: ср.: сладкий / горький (о вкусе); светлый / темный (о зрении); свежий / тухлый (об обонянии); гладкий / острый (об осязании); звонкий / глухой (о слухе).
В семантической структуре эмоциональных слов обязательно присутствует сема «чувство-ощущение», но с оценкой как умственным актом эти слова связаны с помощью сем «интуитивное понимание», «осознание своего отношения», способность «отзываться на жизненные впечатления», то есть с помощью познания как компонента ментального поля. Этот факт отражает двойственное строение эмоциональных явлений — специфическое субъективное переживание и некоторое отражаемое ими ментальное содержание (рациональную оценку). Их неразрывность, неоднозначность соответствий позитивной и негативной зонам оценочной шкалы объясняется языковыми факторами лексической многозначности, ситуациями речевого употребления:
Вздыхала осень. Изнежена малина.
Клен разузорен. Ночами тьма бездонна.
... Она смеялась темно, как Мессалина,
И улыбалась лазурно, как Мадонна.
(«Вуалетка»)
То есть эмоции выполняют первичную функцию оценки, а объединяясь с волей говорящего и его коммуникативными намерениями, обретают аффективное содержание и экспрессивность, ср. степень эмоциональности оценок Мне нравится и Я в восторге в текстах Игоря Северянина:
Как мечтать хорошо Вам
В гамаке камышовом...
(«мне нравится»)
... Что за чудо и диво!.
То вы — леди Годива,
Через миг — Иоланта, через миг Вы — Сафо...
(«Я в восторге»)
Трактуясь в психолингвистике как «первичные, ведущие» и «вторичные, производные» эмоции (см. Вилюнас, 1976; Леонтьев, 1970), они отличаются специфическим взаимодействием в процессе языковой репрезентации в слове и, шире, в тексте. Производные эмоции во взаимодействии с ведущими организуют динамику ценностных признаков по шкале оценки: «движущей силой» при этом оказываются средства выражения эмотивного содержания — аффективы, коннотативы, экспрессивы, эмосемы, экспрессивная интонация (см. определения Шаховский, 1987, 24 — 27, а также Человеческий фактор в языке оценок: Механизмы экспрессивности, 1991).
Соотношение ведущих и производных эмоций и их совместное участие в выражении оценочного и эмоционального значений — «имманентно присущее языку семантическое свойство выражать системой своих средств эмоциональность как факт психики, отраженные в семантике языковых единиц социальные и индивидуальные эмоции...» (Шаховский, 1987, 24) — демонстрирует следующее устройство данного фрагмента языковой картины мира: ведущая эмоция — умственный акт оценки — производная эмоция.
Очевидно, что оценка окружена эмоциональным ореолом, и в структуре функциональной модели языковой личности, прежде всего личности, творящей текст, этот факт играет существенную роль. Оценочный фрагмент языковой картины мира мастера слова имеет единую доминанту своего устройства — субъект и субъективность, которая:
— прогнозирует эмоциональную оценку и средства ее выражения на вербально-семантическом уровне языковой личности (оценочная эмоция остается на довербальном);
— отражает имплицитно конечные элементы оценочной шкалы — «очень хорошо» и «очень плохо» и их основания, мотивировки (оценочная эмоция остается в центре шкалы);
— эксплицитно реализуется в динамике на синтагматическом уровне организации средств выражения оценки (см. устройство ФСП оценки) (оценочная эмоция статична и эксплицируется в парадигматическом устройстве ФСП оценки);
— влияет на выбор средств оценочного предиката — обусловливает предпочтение знаков-прагмем и коннотаций, аффективных знаков, метафорического употребления слов (оценочная эмоция обходится знаками-функциями);
— участвует в выборе иллокутивных сил похвалы — восхищения / порицания — возмущения (оценочная эмоция формирует одобрение / неодобрение);
— учитывает прагматические факторы: сферу взаимодействия говорящего и слушающего, характер коммуникации и коммуникантов, речевую ситуацию (оценочная эмоция учитывает только сферу говорящего);
— выполняет стилистическую функцию экспрессивности, интенсифицирует взаимоотношения оценки, эмоции, качества, количества, состояния (оценочная эмоция неэкспрессивна и нейтральна).
Эмоциональные, экспрессивно окрашенные высказывания во многом отражают признаки бессознательного, фатального мышления, оставляя сознательный, разумный подход к изображению мира для собственно оценочных суждений. Лингвистические наблюдения показывают, что поэтическое мышление языковой личности отличается повышенной эмоциональностью.
Поэтому субъект оценки — языковая личность поэта — при выборе языковых средств выражения эмоциональной оценки опирается на динамическое взаимодействие трех составляющих (см. Маркелова, 2001, 194):
— динамику шкалы оценки в ее инвариантном виде и вариантах: хорошо — довольно хорошо — очень хорошо / плохо — довольно плохо — очень плохо;
— динамику эмоционального напряжения субъекта — автора текста, источника интенции: удовольствие — радость — восторг / неудовольствие — презрение — пренебрежение-уничижение — гнев и т.д.;
— динамику коммуникативных намерений: одобрение — похвала — восхищение / неодобрение — порицание — возмущение.
Взаимодействие этих трех шкал позволяет считать оценочность, эмоциональность и экспрессивность самостоятельными и соотносительными языковыми явлениями, реализуемыми в художественных текстах. Отношения между ними рассматриваем как во многом взаимообусловленные (например, условием экспрессии в коммуникации является корреляция элементов оценочной шкалы с элементами эмотивной шкалы), но не иерархические. Сравним другие мнения:
— признание оценочности эмоционально-экспрессивной окраской, то есть стилистической коннотацией (Виноградов, 1972; Кожин, 1979);
— трактовка оценочности как элемента экспрессивности (Лукьянова, 1986; Солодуб, 1997; Телия, 1986);
— выделение оценочности как прагматически ориентированного компонента лексического значения слова (Цоллер, 1987; Эпштейн, 1991);
— представление эмотивности как «объединяющей категории — свойства «предиката выражать эмоциональную и оценочную позицию говорящего» (Шаховский, 1987).
Подход к оценочному значению как к самостоятельному позволяет подчеркнуть специфику знаков, реализующих оценочную семантику (Ретунская, 1996). Используя теоретические положения функционально-семантического подхода к оценке (Маркелова, 1995; 1997 и др.), выделяем в поэтике Игоря Северянина:
— знаки-функции, редко встречающиеся в текстах, но важные в системе обозначения оценочных символов:
Как хороши, как свежи были розы
Воспоминаний о родной стране...(«Классические розы»)
Оценочная номинация здесь представлена словом, значение которого содержит оценку в своей семантической структуре: «хороший» — «обладающий положительными качествами, свойствами» (СОШ, 867).
— знаки-прагмемы, в сжатой форме передающие субъектно-предикатную сущность оценочного суждения:
Ты — рыцарство, ты — доблесть бескорыстья,
Блистательнейший Александр Дюма(«Дюма»)
Денотативное и сигнификативное значения здесь тесно связаны в семантической структуре оценочной номинации. Лингвистическую природу знака-прагмемы можно представить в виде «синтаксиса компонентов суждения», где предметная сема соответствует обозначаемому объекту, а оценочная сема — предикату. Например, доблесть — денотативная сема: «качество человека»; сигнификативная: «мужество, отвага, храбрость» (СОШ, 169), то есть высокая степень «положительного», «хорошего».
— знаки-коннотации, в которых эмоционально-оценочное значение формируется в условиях контекста, отражая оценочный смысл внешне «безоценочного» слова:
Вам слышался говор природы,
Призывы мечтательных веток,
И вы восхищалися пляской
Стрекоз, грациозных кокеток(«Ноктюрн»).
Знаки-функции, знаки-прагмемы и знаки-коннотации репрезентируются словами различных частей речи, отражая взаимодействие лексики и грамматики при выражении категории оценки, образуя при этом деривационные парадигмы: Он подличает — Он подлый человек — Он подлец — Обманывать — подло — Обманывать — подлость и т.д.
Знак-коннотация, несущий в переносном значении положительное или отрицательное (одобрительное/ неодобрительное) отношение языковой личности к объекту оценки является ведущим средством выражения оценочного значения в поэтических текстах Игоря Северянина, его исследованию посвящена, в основном, глава II диссертационной работы.
Анализ поэтических текстов показывает, что основанием оценки для Игоря Северянина является, как правило, внутреннее чувство или ощущение (интуиция). Этот факт увеличивает роль эмотивной «шкалы» при выборе автором средств выражения оценки, усиливает влияние субъективного фактора оценочной семантики на аксиологическую сферу его идиостиля.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |