2.8. О графических средствах создания экспрессивности
Еще Б.В. Томашевский обратил внимание на то, что «некоторую роль в восприятии играют графические представления (...). Деление речи на абзацы, пробелы, разделение строк черточками или звездочками — все это дает зрительные указания, дающие опору восприятию построения произведения. Точно так же перемена шрифтов, способ начертания слов — все это может играть свою роль в восприятии текста»1. В одном из современных исследований с целью детального изучения приемов создания экспрессивности предлагается «...понятие структуры текста дифференцировать: условно вычленить внешнюю и внутреннюю структуры. Внешняя структура текста создается пунктуацией, шрифтом, цветом букв, пробелами, заголовками, сносками, эпиграфом, т.е. это пространственно-графическая структура; внутренняя структура создается самими языковыми компонентами текста и связями между ними. Обе эти структуры способствуют созданию экспрессивности»2. Следовательно, при анализе художественного произведения «важен и учет графической формы текста...»3. В поэтическом сборнике «Тост безответный» нами было выявлено 86 графических экспрессивов, реализованных в наборе курсивом и вразрядку, что привлекает внимание читателя:
Как жили бы люди красиво,
Какой бы светились мечтой,
Когда бы (скажу для курсива):
Их Бог одарил немотой.(И рыжик, и ландыш, и слива... ТБ. С. 69.)
Следовательно, использование графических средств выражения экспрессии входит в художественное намерение поэта, при этом И. Северянин был весьма последователен: подобного рода экспрессивы широко использовались им даже в письмах, в частности, в одном из посланий К. Фофанову по поводу поэмы «Герцог Магнус» находим: «Впечатление потрясающее, и только в этот раз я вполне ощутил эти терцины: грандиоз мрачности (...).
Прекрасно написано. Это всеобщее впечатление, всех слушавших поэму в моей точной передаче (...)»4.В частном письме поэт использует подчеркивание как элемент семантического акцентирования.
В поэтических текстах графические экспрессивы представлены единицами разных частей речи, в том числе, и отдельными фразами:
Только бы жить! в болезни, в нищете ли
Без руки, без глаза — только бы жить!
«Только б жить!» несчастные хрипели:
«Только б как-нибудь еще побыть»...(«Привиденье Финского Залива», ТБ. С. 200).
Подобное преобразование прямой речи еще больше усиливает производимое на читателя впечатление: фраза становится своеобразным эмоционально-графическим центром всего стихотворения. Важно, что среди выявленных единиц предпочтение отдается местоимениям: всего их 22. Вероятно, это связано с языковой природой местоименных слов, «объединенных общей указательной функцией или — её разновидностью — функцией заместительной»5, при этом местоимения противопоставлены всем лексически полноценным словам и носят более обобщенный характер, что вполне соответствует поэтическому контексту.
Своеобразным приемом можно считать и то, что употребление графических экспрессивов носит непостоянный характер: в большинстве произведений поэта они отсутствуют, но в иных текстах подобные единицы буквально сконцентрированы. Например:
(...)О, Русь
Согбенная! горбь, еще горбь
Болящую спину. Кого
Теряешь ты ныне? Боюсь,
Не слишком ли многое? Но
Удел твой — победная скорбь.Пусть варваром Запад зовет
Ему непосильный Восток!
Пусть смотрит с презреньем в лорнет
На русскую душу: глубок
Страданьем очищенный взлет,
Какого у Запада нет.
Вселенную, знайте, спасет
Наш варварский русский Восток!(«На смерть Александра Блока», ТБ. С. 290)
Само эмоциональное содержание стихотворения предопределило ту необычную форму, что помимо пронизывающей символической образности позволила через ряд поэтонимов Русь-Запад-Восток-Запад-Восток и графических экспрессивов раздвоенным-многое-победная-непосильный-варварский выразить лирическое чувство-переживание поэта. Таким образом, становится очевидным, что преднамеренное использование графических экспрессивов содействует реализации общего идейно-художественного замысла лирических произведений Игоря Северянина, еще более заостряя оттенки авторской экспрессии.
Необходимо также обратить внимание на семантико-графические акценты в поэтическом языке Игоря Северянина: речь идет о поэтонимах. Но в силу важности рассматриваемого вопроса мы считаем возможным посвятить главу 3 данного исследования.
Примечания
1. Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика М., 2002. — С. 98—99.
2. Человеческий фактор в языке: механизмы создания экспрессивности. М., 1991. — С. 198.
3. Николина Н.А. Филологический анализ текста. М., 2003. — С. 145.
4. РГАЛИ, Ф. 525. оп. 1, дело 622, (Письмо И. Северянина К.М. Фофанову от 14.09.1910)
5. Русский язык (энциклопедия) // Гл. ред. Ю.Н. Караулов. М., 1997. — С. 230.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |