Петроний <Петр Пильский>. Первая любовь Игоря Северянина
Приеду в воскресенье!»
Но Северянина нет и в воскресенье, нет и в понедельник. Что такое? Наконец, приезжает в четверг и объясняет: «Задержали всякие формальности». Но формальности — формальностями, а он за эти дни успел из Гунгербурга прокатиться в Тарту и уже, наконец, попал в Ригу.
Очень странно! Человек почти безвылазно живет в красавице-Тойле, то в пустынном зимой курорте Гунгербурге, — живет так в продолжении 14 лет, и вдруг — путешествия, поездки, Таллин, Тарту, Латвия...
В чем дело?
Оказывается, сюда, в Ригу, Игорь Северянин приехал не только повидать своих друзей, — между прочим, фильмового режиссера Александра Рустейкиса, но еще и с серьезной целью. Игорь Северянин за эти годы перевел эстонских поэтов, числом чуть ли не за сорок, — напр., таких, как Виснапу — теперь задумал перевести в стихах поэтов Латвии — Скалбе, Аспазию. Поэтому, главным образом, он и стал нашим сегодняшним гостем.
Северянин мало изменился. Я не улавливаю у него даже легкого серебра седины: счастливец! Поэт, он теперь не хочет писать стихов. Они остаются у него в душе, их напевы звучат в его ушах, он носит их под сердцем, но не печатает:
— Не для кого! Читатель стихов вымер. Я делаю моим стихам аборты.
И в Тойле, и в Гунгербурге, Игорь Северянин занимается любимым своим делом — рыболовством. У него есть и собственная лодка, — он назвал ее «Дриной», — в память о юге, о Боснии, где несколько лет тому назад он проводил время в белом замке Словении, в его 126 комнатах. Я ему писал тогда: «Одному человеку нужны 2—3 комнаты. Кто же гоняет волков в остальных 123?»
Из Гунгербурга в столицу Эстонии он выезжает редко — раза два в год, и последнее его посещение было связано с приездом И. А. Бунина. Ему на банкете Игорь Северянин сказал короткую, но примечательную речь: «Поэты ненавидят друг друга. Я — исключение, потому что вас, Иван Алексеевич, я люблю».
Игорь Северянин больше всего сейчас переписывается с художником Рерихом и получает от него письма о судьбах мира, о современности, о грядущих годах и трагедиях: Рерих мрачно смотрит вперед. В этой здоровой, но однообразной жизни на курорте зимой у Иг. Северянина случаются неожиданные встречи, судьба посылает ему иногда тревожные и счастливые сюрпризы.
Вот, прошел слух, что он собирается в СССР:
— Это правда?
Иг. Северянин объясняет, и я выслушиваю романтическую и романическую историю.
Вдруг он получает письмо от женщины по имени Злата. Она пишет ему из Берлина. Это, оказывается, его первая любовь. Она говорит о том, что едет в Выборг, что было бы хорошо увидеться после стольких лет разлуки, что, может быть, недурно совершить это путешествие вдвоем:
— Конечно, — говорит Иг. Северянин, — я Женичке тотчас же ответил...
— Как Женичка? Ведь она — Злата?
— О, Злата — это ее поэтическое имя. В жизни и для всех остальных она Евгения.
И вот Северянин отправляется с женой встретить свою первую любовь. Он волнуется. Автобус останавливается. Игорь Северянин просит жену подойти и встретить «Злату»:
— Вот, выйдет старая женщина, - может быть, даже с палочкой, — тогда, значит, это и есть Злата.
Жена пошла, внимательно оглядела всех старух и престарелых, но Златы не было. Ни одна из них не была похожа на описание, сделанное Северяниным. И он, стоявший в отдалении, отправился домой. Уже подходил к своему крыльцу, как увидел стоявший автомобиль. Что такое? Из него вышла изящная женщина в чудесной шляпке, очень нарядная, с пылающим румянцем на лице, с ярко красными губами и, улыбаясь, весело упрекнула:
— Стыдно не встретить старого друга! А я простояла у автобуса чуть ли не 10 минут!
Современные женщины не знают старости, и это чудо им приносят не только гигиенические условия современной жизни, но и еще и мастера возвращать молодость, — косметические кабинеты, макияж, — теперь и краски нужны не только художнику.
Злата пожила в Гунгербурге, уехала, и снова настала тишина и зимние дни. У Игоря Северянина квартира в 4 комнаты:
— Что же такая квартира стоит?
— А стоит она ровным счетом 7 крон в месяц, т. е. около 10 латов.
По притоку Наровы, носящему красивое имя «Россонь», Игорь Северянин совершает большие путешествия, а у себя в Гунгербурге свел знакомство со всеми местными жителями — с плотниками, с сапожниками, с каменщиками, — с простыми людьми:
— Они очень любят стихи и понимают поэзию! С ними мне никогда не бывает скучно.
С годами Игорь Северянин чуть-чуть поуспокоился. Смеясь, я достаю его книгу сонетов «Медальоны» и читаю ему его автохарактеристику. Игорь Северянин там пишет про себя:
Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нем толпа пустая,
Стихов принципиально не читая,
Раз нет в них ананасов и авто.Фокстрот, кинематограф и лото —
Вот, вот куда людская мчится стая:
А между тем душа его простая,
Как день весны. Но это знает Кто?
Сейчас Игорь Северянин переводит литовскую поэтессу Саломею Нерис, получившую премию в 5000 лит, — неутомимый переводчик: пожалеем, что своим собственным стихам он делает «аборты».
Комментарии
Печатается по: Сегодня вечером. Таллин, 1939. 11 дек.
Пильский Петр Михайлович (Моисеевич) (псевд. Петроний и др.; 1879-1941) — критик, публицист. Был ранен во время Первой мировой войны. После революции эмигрировал в Бессарабию, с 1926 г. жил в Риге и работал в газете «Сегодня».
Критик Петр Пильский - «бретер, самохвал, забияка, кабацкий драчун» (А. Амфитеатров) — был «рыцарем художественной критики» (К. Чуковский). Написал ряд ярких статей о творчестве Игоря Северянина, опубликованных в рижской газете «Сегодня», в том числе [П<ильский П.>]. «Ни ананасов, ни шампанского» (1931. 15сент.); «Странствующий рыцарь». 30-тилетие литературной деятельности Игоря Северянина» (1935. № 28. 28 янв.); Игорь Северянин: 35-летие творческой деятельности (1940. Янв.) и др.
Известно письмо П. Пильского к Игорю Северянину (1928).
Игорь Северянин также ценил талант П. Пильского и писал о нем в автобиографическом романе в стихах «Рояль Леандра» (1925): «Уже поблескивает Пильский, / И жмурит обыватель в Рыльске / Глаза, читая злой памфлет / Блистательнее эполет...».
Посвящение — Злата — Так Северянин называет Евгению Тимофеевну Гуцан, в замужестве Меннеке (1887?-1951), свою «бессмертную» и «неизменную» любовь, о которой рассказано в его романе «Падучая стремнина». Ей посвящены также «Спустя пять лет» и «Аккорд заключительный» в «Златолире» и брошюра «Злата (Из дневника одного поэта)» (СПб., 1906), в котором Северянин нарисовал ее портрет:
Блондинка... стройная... не девушка — мечта!
Фарфоровая куколка! мимоза!
Как говорит Ростан — Принцесса Грёза!
Настоящее имя Златы было раскрыто еще при жизни поэта. Роман был коротким, но память о Злате Северянин пронес через многие годы.
Роман «Падучая стремнина» был написан в ответ на полученное осенью 1921 г., после 16-летней разлуки, письмо от Е. Т. Гуцан, которая разыскала поэта через берлинскую редакцию газеты «Голос России», прочитав в ней «Поэзу отчаянья». Возобновилась переписка. Е. Т. Гуцан в это время жила в Берлине и не раз виделась с Северяниным во время его гастролей. Эти встречи вызывали ревность его жены Ф. М. Круут. «Вскоре Ф. М., — вспоминал Северянин, — поссорилась со Златой и отстранила ее от участия в совместных наших вечеринках. Между тем Злата, член немецкой компартии, была за мое возвращение домой. Ее присутствие меня бодрило, радовало. Она нравилась нашему кружку как компанейский, содержательный, умный человек» (Северянин. 5, 167).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |