1.5.2. Эстетическое назначение заимствований

Обилие заимствований и варваризмов — характерная черта многих стихотворений И. Северянина, он «поражал современников обилием иноязычных заимствований, вновь изобретенных слов, созданных на основе варваризмов» [Баевский 1996: 218]. Наиболее частый прием введения иноязычного компонента — традиционное представление его средствами русской графики: антраша, апатично, боа, брэкфэст, вуаль, гондола, гривуазный, друид, жюри, иллюзия, импресарио, кинематограф, кюрасо, ландо, мезальянс, миазм, менестрель, нюанс, орангутанг, палаццо, прейс-курант, репродукция, скальд, таверна, термы, файф-о-клок, флер, хлороформ, шхера, цилиндр, цикада, чарльстон, шxepa, эффектный, юнкер, яхта. Однако в ряде случаев вводятся не освоенные графически слова и фразы: bleugendarme, bon vivant, crescendo, crìpe de chine, en deux, filie d'hotel, gris-perle, houbigant, in pace, mâitre d'hotel, ööpik, opus, pardon, pas, pas de grâçe, pliant, Pü hajö gi, via sacra, votre plaisire, а также имена собственные: «A rebours», «Quo vadis», Enno, Louis XV, Notre-Dame, Paris, Rakvere, Tiergarten, Titanic, Unter den Linden. Часто в иноязычной литерации даются названия напитков: Creme d'enine vinette, Creme des lilas, Creme des Violettes, oporto, triple sec curasso, triple sec Couantreu, определяющие читательское восприятие явлений и событий как экзотических, редких. На языке оригинала вводятся и целые синтагмы, например, «Ne jamais la voir, ni l'entendre» (эпиграф к стихотворению «Из Сюлли-Прюдома»); «Au pays parfume que soleil caresse...» (эпиграф к стихотворению «Креолка»); Mais non, regardez, regardez («Chansonnette»), «Remember me» («Байрон»). Введение иноязычного компонента в форме, соответствующей языку-источнику, является приемом выделения текстового знака и индикатором эстетического значения: его семантика не равна номинативному значению, присутствуют контекстуально обусловленные коннотации. Так, антропонимы Apollinaire, Salmon, Sendras и топонимы Paris, Jardin des Tuileries, Lauriston, Foliesbergeres, «Ambassadeurs», «Noctambules», «La Rotonde» и слова charme, esprits, paradis, causerie, petite tournee в «Письмах из Парижа» (1920) необходимы для создания образа Парижа, не похожего на русские города ни внешним обликом, ни звучанием речи на улицах. Вместе с тем их эстетическое значение включает ироническую экспрессию, поскольку поэт пародирует речь эмигрантов: суха грядущая Россия для офранцуженных гостей.

Своеобразным приемом использования иноязычных вкраплений и варваризмов является разрушение их структурной целостности, добавление русскоязычных флексий: berceuse'ы, berceuse'ные, в Renessanse'е, в Contrexevill'е, beau monde'а, zwischen-deck'цам, на zwischen-deck'е, Guerlain'а, Rheingold'а. Поэт создает двойственность восприятия слова: оно необычно для читателя и привлекает его внимание, а в идиостиле И. Северянина стало единицей активного лексикона, соотносимой с категориями русской грамматики. В других случаях поэт снимает ощущение новизны слова, образовывая от него окказиональное производное, подразумевающее наличие деривационного гнезда: апломбист, бравадный, глинтвейнодел, гурманоазис, игнорирно, изавтомобилена, меццо-гул, монстриозный, пророкфоритъ.

В языке И. Северянина заимствованная лексика ограниченного употребления приобретает особое эстетическое значение, индивидуально-авторскую экспрессию, обусловленную контекстом. Функционально заимствования могут служить средством стилизации (например, под речь определенного персонажа): вот, не угодно ли, maman; mesdames, доверие; С фамилией — pardon! — такой... дурацкой. И как одет! Mon Dieu! Он прямо хулиган!; Сказав «adieu», уйдет; и средством выражения авторской оценки: Каких мне не дали «pastilles»!; Стихи Ахматовой считают хорошим тоном (comme il faut...); Идеалист style décadence. Примером искусного введения заимствований для создания цельного образа путем актуализации индивидуально-авторских приращений семантики и экспликации эстетической значимости графическими средствами служит стихотворение «Цветок букета дам» (1911):

В букете дам — Амьенского beau mond'а
Звучнее всех рифмует с резедой
Bronze-oxidi блондинка Эсклармонда,
Цветя бальзаколетнею звездой.

Она остра, как квинт-эссенца специй,
Ее бравадам нужен резонанс,
В любовники берет «господ с трапеций»
И, так сказать, смакует mesalliance...

Условностям всегда бросает «shoking!»
Экстравагантно выпускает лиф,
Лорнирует базарно каждый смокинг,
Но не во всяком смокинге калиф...

Как устрицу, глотает с аппетитом
Дежурного очередную дань...
При этом всём — со вкусом носит титул,
Иной щеке даря свою ладонь.

(«Цветок букета дам», 1911)

Ироническая экспрессия всего текста создается нанизыванием заимствований и варваризмов, переданных как кириллицей, так и латиницей на языках-источниках. Основная функция заимствованных слов — создание образа аристократки, описание ее внешности (Bronze-oxidi), характера (остра, как квинт-эссенца специи), особенностей поведения (бравада, экстравагантно, лорнирует), особенностей речи и произношения (beau mond'a, mesalliance, shoking). Фиктоним Эсклармонда также воспринимается как иноязычное слово в силу его фонетическо-графических особенностей. Формирование эстетического значения заимствований происходит при их сопоставлении с разговорными элементами, снижающими образ, показывающими несоответствие притязаний действительному уровню культуры: bronze-oxidi блондинка, смакует mesalliance, лорнирует базарно, не во всяком смокинге калиф. Стяженная форма квинт-эссенца вместо литературного квинтэссенция (основа, самая сущность чего-либо) демонстрирует и особенности произношения героини, и ее желание произвести впечатление интеллектуалки при отсутствии серьезного образования, и ироническое отношение к ней автора. Своеобразно описание возраста: бальзаколетняя — производное от имени О. Бальзака, окказиональное слово, построенное по модели имен прилагательных, называющих возраст (например, сорокалетняя) и компрессирующее значение «женщина бальзаковского возраста». Для понимания эстетической функции этого эпитета необходимо учитывать культурные коннотации производящей фразы (в начале XX в.): женщина не первой молодости, опытная, ведущая активную светскую жизнь и более ничем не интересующаяся. Синтагма цветя бальзаколетнею звездой является исчерпывающей характеристикой: в нем троекратно повторяется значение успешности, имплицитно выраженное в каждом слове (цвести — неодобр. процветать, звезда — знаменитый человек), и именно эта избыточность признака выражает авторскую иронию.

Иным представляется эстетическое значение заимствований в стихотворении «Америка (по Жюль-Верну)» (1924). Нанизывание экзотизмов необходимо для создания образа Америки, каким он предстает в произведениях Жюля Верна, и сохранения экзотического колорита описания. Заимствования используются в изобразительной функции, они называют реалии, составляющие фон приключенческого романа:

Где мустанг, летя в травезиасы,
Зарывает ноги в медоносы
И детей узорной красной расы
Сбрасывает в шутку в эстеросы...
Где под всклики буйного помперо
Злой докас забрасывает лассо,
Уре-Ланквем в скорби горько-серо,
И шуршат волнистые пампасы.

Особенно эстетически значимы для И. Северянина заимствованные слова, содержащие букву э. Для русских слов она нехарактерна и является очевидным признаком иноязычного происхождения слова: аэролит, аэроплан, вирелэ, газэлла, дуэт, инфлуэнца, констэбль, лэ, маэстро, многоэтажный, поэма, поэт, поэтесса, фаэтон, эволюция, эго, эгоист, эгоистична, эдем, экватор, экзотика, экзотический, экипаж, эклер, экспрессия, экспромт, экстаз, экстравагантно, экстренный, эксцесс, эластично, элегантный, элегия, электрический, элементарный, эллин, эллиптический, эмалевый, эмаль, эмблема, эмигрант, эмигрантский, эмпуза, энергия, Эол, эпигон, эпизод, эпилог, эпиталама, эполеты, эпоха, эра, Эреб, Эрот, эротоманка, эрудит, эрцгерцог, эскадра, эскадрилия, эскиз, эскимос, эстет, эстлянский, эстрада, этика, этюд, эфемерида, эфир, эффектный, эшафот. Можно предположить, что эстетическая функция выполняется как лексемой, так и самой буквой э, демонстрирующей новизну и необычность слова. Частотность использования слов с буквой э в поэзии И. Северянина значительно превышает обычную для русского языка, в ряде случаев графема вводится искусственно, что подчеркивает экзотичность их звучания, но нарушает правописание слов. Фактически именно буква э становится носителем эстетического значения, различного на разных уровнях текста. На информативно-смысловом уровне реализуется значение «изящный, красивый, изысканный»: берэт, буэр, вервэна, декольтэ, дэнди, кайзэрка, кафэ, коктэбль, констэбль, коттэдж, кризантэма, крэм, крэм-брюле, крэп, кэпи, мэнада, пастэль, плерэзы, плэд, рефрэн, сэвр, турнэ, тюльбэри, тэннис, фойэ, шалэ, шоффэр. Ряд имен собственных (антропонимов, топонимов и фиктонимов) в стихотворениях использован в вариантных формах с буквой э, что указывает на доминирование эстетической функции: Бизэ, Бодлэр, Дантэс, Маллармэ, Масснэ, Меримэ, Метэрлинк, Мюссэ, Шопэн; Лувэн, Сэна, Одэр, Остэндэ; Антинэя, Вертэр, Гарриэт, Инэс, Ирэн, Мадлэна, Проспэр, Стэлла, Хозэ. На прагматическом уровне нанизывание слов с буквой э является средством выражения авторской иронии, поскольку она предает особенности манерно-протяжного произношения персонажей¹:

Он читает ей Шницлера, посвящает в коктэбли,
Восхвалив авиацию, осуждает Китай
И, в ревнивом неверии, тайно метит в констэбли...
Нелли нехотя слушает. — Лучше ты покатай.

(«Нелли», 1911)

Общеизвестно, что количество слов с буквой э в русском языке невелико. И. Северянин создает новые лексические единицы, содержащие ее: поэзия → поэза, поэзоконцерт, поэзоеечер, поэзосоловей, поэзодельцы, нео-поэзный; поэт → поэтик, поэтно, высокопоэтический; поэма → поэметта, беспоэмие; пенснэ → пенснэйлый; эго → эгофутуризм, эгополонез, эгорондола; экватор → экваториальность; экран → оэкранить; экс → экс-друг, экс-царь, экс-чиновник, экс-гусар, экс-властительный; экстаз → экстазер, экстазный, экстаза (сущ. ж.р.); эксцентричный → эксцентрична; эксцесс → эксцессер, эксцессерия; элегантный → элегантна; элегия → элежный, элежник; электричество → электробот, электроветры, электричный, наэлектриченный, электростишитъ; эльф → эльфовый; Эол → эольчик, эолевый, эоля (дееприч.); эскиз → эскизетка, эскизя (дееприч.); эстетика эстетная, эстетность; Эстония → эстийский, эсточка, обэстоненный; эфемерный → эфемерить. Слова демимондэнка и дэмимонденка — варианты авторского производного от demie monde — полусвет, в обоих как признак новизны и иноязычного происхождения слова сохраняется буква э. Графема э является ключевой в словообразовательных моделях слов греза → грезэр → грезэрка, резерв → резервэрка, сюрприз → сюрпризэрка (формант -эр(к)- со значением «название лица по роду занятий»), Мирра → Миррэлия (формант -эли(я) со значением «страна»), фетр → фетэрка (формант -эрк- со значением «материал»), а также в симфония → симфониэтта (формант -этт(а) со значением «маленький»). Затемнены значение форманта -эт и производящая основа в слове мируэт (видимо, по аналогии с пируэт; производное от имени Мирра). Северянином также используется ряд авторских фиктонимов: Крэлида, Эклерезита, Эльвина, Эльгрина, Эльисса, Эсклармонда.

Проанализировав особенности употребления заимствований и варваризмов, можно заключить, что И. Северянин наделяет их эстетическим значением, используя фонетические, графические, словообразовательные, семантические и стилистические особенности.

Примечания

1. Ср. «Он (Маяковский) произносил «прэлэстная» именно в том пшютовском тоне, который был характерен для светских бездельников, — а как же иначе можно беседовать с таким деликатным существом, как ангел!» (Никулин Л.В. Люди и странствия. М.: Советский писатель, 1962. С. 52).

Copyright © 2000—2024 Алексей Мясников
Публикация материалов со сноской на источник.