На правах рекламы:
• Размеры керамических блоков . Поризованная керамика пригодна для строительства и несущих конструкций, и межкомнатных перегородок. Работать с керамическими блоками удобно и просто, одна единица успешно заменяет несколько стандартных кирпичей, что ускоряет процесс возведения зданий. Использование материала с эстетичным видом поверхности позволяет обойтись без дополнительной облицовки.
Константин Ваншенкин. «Соловьи монастырского сада...»
В сознании большинства Игорь Северянин имеет прочную репутацию стихотворца безвкусного, пошлого, бесцеремонного, позера с колоссальным самомнением, писавшего на потребу самой ничтожной публике. Все эти его поэзы об ажурной пене, пажах, ананасах в шампанском, каретах куртизанок и прочее наиболее запомнились.
О лилия ликеров — о Crème de Violette!
Я выпил грез фиалок фиалковый фиал...
Я приказал немедля подать кабриолет
И сел на сером клене в атласный интервал...
Действительно, черт знает что. Роскошная жизнь. Пародия на изящное.
Популярность его была ошеломительна.
Однако ряд крупных поэтов всерьез интересовались Северяниным, приглядывались и прислушиваюсь к его стиху, ритмам, словесным новшествам. Сомнений не было ни у кого — это по сути своей настоящий поэт, хотя он и ведет себя в литературе (т. е. пишет) как не настоящий.
Впрочем, в нем обнаруживалось и немало человечного. И не только в позднем. Трогательная тяга к К. Фофанову, забота о его судьбе. Некоторые стихи о природе.
А уж у позднего Северянина тем более. Он жил в буржуазной Эстонии, не желая сотрудничать в белоэмигрантских изданиях, судя по всему, очень тосковал. Родина была рядом, слышалась и волновала, как в комнате за стеной.
В период присоединения Эстонии к Советскому Союзу он начал печататься у нас. В сорок первом он умер.
Любопытны его сонеты «Медальоны» — посвященные композиторам и писателям, в том числе и нашим современникам; есть сонет и о себе. В них немало наблюдательности, точных художественных оценок. Так, о Бунине сказано:
В нем есть какой-то бодрый трезвый хмель.
Трезвый хмель Бунина — по-моему, замечательно подмечено. Или, к примеру, о Гончарове:
Рассказчику обыденных историй
Сужден в удел оригинальный дар,
Врученный одному из русских бар,
Кто взял свой кабинет с собою в море...
Последняя строка вообще как нельзя лучше выражает метод или сущность писателей-маринистов.
А вот — о Федоре Туманском, чье восьмистрочное стихотворение «Птичка» на равных соперничает с одноименным пушкинским. У Северянина сказано о нем:
Хотя бы одному стихотворенью
Жизнь вечную сумевший дать поэт...
Верно, но ведь это как раз у Пушкина:
... Когда хоть одному творенью
Я мог свободу даровать!
А у Туманского кончается так:
Она исчезла, утопая
В сиянье голубого дня,
И так запела, улетая,
Как бы молилась за меня.
Здесь мы имеем дело с невольной ошибкой Северянина. Ошибкой памяти. Он стал писать просто, естественно. У него появились интонации, развитые потом другими поэтами:
Я шел со станции, читая
Себе стихи, сквозь холодок.
И далее:
Я приходил, когда все спали
Еще на даче, и в саду...
Так и кажется, что это «На ранних поездах» Пастернака.
В 1977 году я участвовал в Днях советской литературы в Донбассе. Наша группа попала в районный центр Амвросиевка. Встречали чрезвычайно радушно и сразу же заранее спросили, где мы хотим ночевать — в гостинице или же в старой усадьбе, в огромном парке. Там у них пионерский лагерь, все готово, но еще не было заезда первой смены. Мы предпочли усадьбу. День был заполнен выступлениями, потом — заключительный вечер в Доме культуры известнейшего цементного комбината. Кончилось все поздно.
Нас привезли на ночлег, и мы, едва войдя в ворота, попали под соловьиный обвал. Трели, многократно наложенные одна на другую, буквально обрушивались на нас. Мы разместились в таинственно пустом доме, каждый в отдельной большой комнате. Всю ночь в окна ломились соловьи, это был какой-то соловьиный ливень — вскоре уже сквозь сон.
Утром только и разговоров было что о соловьях. И я прочел стихи — вспоминал чуть ли не всю ночь, пока не вспомнил, — и то лишь первую строфу. Все стали гадать — чьи, но безуспешно. Я сказал, что Северянина, а посвящены Рахманинову.
Соловьи монастырского сада,
Как и все на земле соловьи,
Говорят, что одна есть отрада
И что эта отрада — в любви...
Казалось бы, ну что здесь такого, а стихи! — хочется повторять их — медленно, со вкусом.
Похоронен Игорь Северянин в Таллине. На его могиле начертаны чуть измененная прелестная мятлевская строка и еще одна — своя — следом:
Как хороши, как свежи будут розы,
Моей страной мне брошенные в гроб!
Эти строки пел Александр Вертинский, которому, как известно, после войны посчастливилось возвратиться в Россию.
| К оглавлению | Следующая страница |