Избрание короля поэтов
Возвратившись в революционный Петроград, Северянин в мае 1917 года принимает участие в выступлениях: в концертном зале Тенишевского училища (Моховая, 33) проходит «Первый республиканский поэзовечер» Игоря Северянина. Кумир петроградской публики читает «новые стихи марта 1917 года», «стихи, ранее запрещенные» и «весеннюю лирику». «Наш нежный, наш единственный» Игорь Северянин устраивает «первый республиканский поэзовечер».
«Игорь, Выли эго?! — иронизировал журналист М. Фридлянд в "Журнале журналов". — Где принцессы Ваши, где лимузины и ананасы? Он стал республиканцем, наш великий футурист. Воспевает Временное правительство и Совет Рабочих депутатов». Речь шла об участии Северянина в «Первом республиканском поэзовечере», который состоялся 13 мая 1917 года в Москве в зале Синодального училища. Северянин сотрудничает с Союзом деятелей искусств и 3 января 1918 года выступает на вечеринке поэтов и артистов.
В Рождество, пользуясь все еще праздничными днями, Северянин устремился в Тойлу, чтобы подготовить жилье и всё, связанное с будущим переселением в эстонский поселок, и через два дня возвратился в Петроград. Поездка зимой в дачную местность и в обычное время сопряжена с трудностями, но в условиях военного и революционного хаоса, голода и разрухи собрать в дорогу старую мать, не привыкшую самостоятельно платок повязать, артистичную, но непрактичную Домбровскую!.. Позаботиться о теплых вещах, о провизии, упаковать любимые книги, фотографии, письма, — и во главе этого женского обоза он — гений Игорь Северянин... Так, 28 января 1918 года в дни разгона Учредительного собрания они покинули Петроград и, не зная того, навсегда переехали в эстонскую Тойлу.
Устроившись на новом месте, Северянин в феврале поехал на заработки в Москву, где еще выходили его тома поэз у Пашуканиса. Скоро Пашуканис, ставший одним из экспертов Наркомпроса по охране реквизированных усадеб и культурных ценностей, был обвинен в пособничестве буржуазным элементам и расстрелян. Северянин приходил в «Кафе поэтов» в Настасьинском переулке. По воспоминаниям А. Климова, он был в полувоенной форме, читал с успехом, но ему было тесно на маленьком пространстве кафе — вместе с Маяковским, Каменским, Бурлюком... Опытный Долидзе организовал 23 февраля поэзовечер Игоря Северянина в Политехническом музее при участии Давида Бурдюка, Василия Каменского, Владимира Маяковского.
«Северянин был не в голосе и потому напевность ему не удалась, хотя у публики его успех был несомненен. Много позы, неискренности чувствовалось в выступлениях Игоря Северянина».
Апофеоз поэтического соперничества наступил 27 февраля. В Москве в переполненном публикой зале Политехнического музея проходит вечер «Избрание короля поэтов». «Всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием» это звание присуждено Северянину. Второе место занимает Маяковский, третье — Бальмонт. Это была высшая точка триумфального успеха поэта, который он предчувствовал десять лет тому назад:
Я коронуюсь утром мая
Под юным солнечным лучом,
Весна, пришедшая из рая,
Чело украсит мне венцом.
Вечеру предшествовало газетное объявление:
«Поэты!
Учредительный трибунал созывает всех вас состязаться на звание короля поэзии. Звание короля будет присуждено публикой всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием.
Всех поэтов, желающих принять участие на великом, грандиозном празднике поэтов, просят записываться в кассе Политехнического музея до 12 (25) февраля. Стихотворения неявившихся поэтов будут прочитаны артистами.
Желающих из публики прочесть стихотворения любимых поэтов просят записаться в кассе Политехнического музея до 11 (24) февраля. Результаты выборов будут объявлены немедленно в аудитории и всенародно на улицах».
На призыв устроителей вечера откликнулось довольно много малоизвестных поэтов и просто случайных людей. В Фонде Е.Ф. Никитиной (ГЛМ) сохранилась «Программа на избрание Короля поэтов»:
«Отделение первое:
Вступительное слово учредителей трибунала, избрание из публики председателя и выборной комиссии.
Артистка Наталия Поплавская прочтет стихотворения Ив[ана] Алек[сеевича] Бунина и Валерия Брюсова.
Лев Никулин прочтет стихотворения Ф. Сологуба.
Артистка Н.А. Нолле прочтет стихотворения Ахматовой и А. Блока.
К.Д. Бальмонт.
Игорь Северянин.
Василий Каменский.
Давид Бурлюк.
Владимир Маяковский.
Антракт 10 минут.
[Отделение второе:]
Артист Раневский прочтет стихи Королевича.
Лев Никулин.
Елизавета Панайотти.
Стефан Скушко.
Морозов Евгений.
Василий Федоров.
Мария Кларк.
Семен Симаков.
Михаил Лисин.
Елена Ярусова.
Скала Дон-Бравино.
Поляков.
Константин Дуглас.
Виктор Мюр.
Владимир Никулин.
Николай Куршин.
Алексей Ефременков.
Антракт 10 минут.
Подача избирательных карточек.
Подсчет голосов.
Избирание и чествование короля поэтов».
Журнал «Рампа и жизнь» (1918, № 9) отмечал: «Часть аудитории, желавшая видеть на престоле г. Маяковского, еще долго после избрания Северянина продолжала шуметь и нехорошо выражаться по адресу нового короля и его верноподданных».
Сегодня подробности этого события забыты. Одним оно кажется забавным, другим — значительным и серьезным. А что было на самом деле? Заслуженно ли получил звание короля поэтов Игорь Северянин?..
Участник того состязания С.Д. Спасский вспоминал, что выступать разрешалось всем:
«На эстраде сидел президиум. Председательствовал известный клоун Владимир Дуров.
Зал был забит до отказа. Поэты проходили длинной очередью. На эстраде было тесно, как в трамвае... Маяковский читал "Революцию" [по другим сведениям — отрывок из поэмы "Облако в штанах"], едва имея возможность взмахнуть руками... Он швырял слова до верхних рядов, торопясь уложиться в отпущенный ему срок. Но "королем" оказался не он. Северянин приехал к концу программы. Здесь был он в своем обычном сюртуке. Стоял в артистической, негнущийся и "отдельный".
— Я написал сегодня рондо, — процедил он сквозь зубы вертевшейся около поклоннице.
Прошел на эстраду, спел старые стихи из "Кубка". Выполнив договор, уехал. Начался подсчет записок. Маяковский выбегал на эстраду и возвращался в артистическую, посверкивая глазами. Не придавая особого значения результату, он все же увлекся игрой. Сказывался его всегдашний азарт, страсть ко всякого рода состязаниям.
— Только мне кладут и Северянину. Мне налево, ему направо.
Северянин собрал записок немного больше, чем Маяковский».
Журнал «Рампа и жизнь» сообщал: «Публика аплодировала, свистала, ругала, стучала ногами, гнала артистов, читавших стихи Бунина и Блока». Северянин выступил с тремя стихотворениями: «Весенний день», «Это было у моря», «Встречаются, чтоб разлучаться». Читал «кристально, солнечно, проточно». Одно из наиболее известных стихотворений Северянина «Весенний день», посвященное поэту К.М. Фофанову, автор особенно любил читать с эстрады. «Читаю и я "Весенний день"», — говорил Маяковский.
Константин Паустовский вспоминал:
«К его ногам бросали цветы — темные розы. Но он стоял все так же неподвижно и не поднял ни одного цветка. Потом он сделал шаг вперед, зал затих, и я услышал чуть картавое пение очень салонных и музыкальных стихов:
Шампанское — в лилию, в шампанское — лилию!
Её целомудрием святеет оно!
Миньон с Эскамильо, Миньон с Эскамильо!
Шампанское в лилии — святое вино!
В этом была своя магия, в этом пении стихов, где мелодия извлекалась из слов, не имевших смысла. Язык существовал только как музыка. Больше от него ничего не требовалось. Человеческая мысль превращалась в поблескивание стекляруса, шуршание надушенного шелка, в страусовые перья вееров и пену шампанского.
Было дико и странно слышать эти слова в те дни, когда тысячи русских крестьян лежали в залитых дождями окопах и отбивали сосредоточенным винтовочным огнем продвижение немецкой армии. А в это время бывший реалист из Череповца, Лотарев, он же "гений" Игорь Северянин, выпевал, грассируя, стихи о будуаре тоскующей Нелли.
Потом он спохватился и начал петь жеманные стихи о войне, о том, что, если погибнет последний русский полководец, придет очередь и для него, Северянина, и тогда, "ваш нежный, ваш единственный, я поведу вас на Берлин".
Сила жизни такова, что переламывает самых фальшивых людей, если в них живет хотя бы капля поэзии. А в Северянине был ее непочатый край. С годами он начал сбрасывать с себя мишуру, голос его зазвучал человечнее. В стихи его вошел чистый воздух наших полей, "ветер над раздольем нив", и изысканность сменилась лирической простотой: "Какою нежностью неизъяснимою, какой сердечностью осветозарено и олазорено лицо твоё".
В Политехническом был в тот вечер Рубен Симонов, рассказавший об "Избрании короля поэтов". В нем наряду с другими поэтами участвовали Маяковский, Северянин, Каменский. Зрительный зал был переполнен. Поэты один за другим читают свои стихи. Маяковский в своей обычной манере, красивым низким голосом, доходящим до последнего ряда балкона. Северянин немного в нос, скорее напевает, чем читает. Василий Каменский очень задушевно, грудным голосом, с большим обаянием читает отрывки из "Степана Разина". Зрительный зал разделился на партии. Каждый поэт имеет своих почитателей. Особенно много их у Маяковского.
По окончании чтения начинается голосование. Каждый из присутствующих опускает в ящик билет, где надписывается фамилия поэта, за которого он подает голос. Я опускаю свой билет с фамилией Маяковского. Проходит полчаса. Бюллетени подсчитаны — королем поэтов избран Игорь Северянин. На голову поэта возлагается лавровый венок. Его чествуют поклонники. Я ухожу огорченный. Почему не Маяковский?
Прошло лет десять после этого вечера. Как-то, идя по Никитскому бульвару, я встречаю Василия Каменского. Мы направляемся в пивной бар, который находился в конце Никитского бульвара. Вспоминаем недавнее прошлое, диспуты в Политехническом, вечер избрания "короля поэтов".
— Как же так получилось, что избран был Игорь Северянин? — задал я вопрос Василию Васильевичу.
— О, да это преинтереснейшая история, — весело отвечает Каменский. — Мы решили, что одному из нас почести, другим — деньги. Мы сами подсыпали фальшивые бюллетени за Северянина. Ему — лавровый венок, а нам — Маяковскому, мне, Бурлюку — деньги. А сбор был огромный!»
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |