Российский Оскар Уайльд
Игорь Северянин не только собирал переполненные залы, но и слыл российским Оскаром Уайльдом. Не случайно Чеботаревская назвала его собратом Уайльда, подарив ему книгу «Афоризмы Оскара Уайльда», а критик Александр Редько заметил, что Северянин «хочет быть сокращенным российским изданием английского эстета Оскара Уайльда». Василий Каменский вспоминал:
«Но все-таки всех "кудесней" был сам поэзоконцертант: высокий, черный, кудрявый, с "лицом немым, душою пахотной", в длинном сюртуке, с хризантемой в петлице, ну, словом, русский Оскар Уайльд.
Северянин метался от:
Вы такая эстетная, вы такая изящная,
Но кого же в любовники?
И найдётся ли пара вам?
Ножки пледом укутайте дорогим, ягуаровым...
до "восторженной поэзы":
Но пока молодёжь молода,
Не погаснет на небе звезда.
Не утопится солнце в воде, —
Да весенятся все и везде!
И смотрю я в сплошные глаза:
В них — потоп, а в потопе — гроза».
Не каждому слушателю удавалось приблизиться к поэту-грёзэру. Александр Дейч, живший в Одессе, вспоминал, как вначале познакомился с ним по книге «Громокипящий кубок», а затем, во время гастролей Северянина в Одессе, пришел на его концерт:
«...Горели хрустальные люстры, обливая молочно-белым светом красивый зал Купеческого собрания. На эстраде — Игорь Северянин в хорошо скроенном черном костюме с белой хризантемой в петлице. Теперь еще больше походил он на Оскара Уайльда. Только вот, помнится, по описаниям, во время турне по Америке выходил с желтым подсолнечником в бутоньерке.
Манера чтения стихов была у Игоря Северянина особенная. Сколько бы ее ни описывали, — а это делали многие, — тому, кто не слыхал поэта, трудно ее представить. Кажется, не сохранилось записей его голоса, по крайней мере, мне не приходилось слышать таких записей. Это не было декламацией, построенной на нарочитой напыщенности, не было в его чтении и обычных в то время "завываний". Он произносил стихи нараспев, находя для каждого из них свою мелодию. Полупение-получтение — так можно определить его манеру. Удивительнее всего, что даже малозначительные его "поэзы" воспринимались всерьез и волновали слушателей, особенно же слушательниц. По прошествии полувека большинство тогдашних стихотворений Игоря Северянина выглядят манерными и вышедшими из моды, даже немного смешными:
Я вскочила в Стокгольме на летучую яхту,
На крылатую яхту из берёзы карельской,
Капитан, мой любовник, встал с улыбкой на вахту,
Закружился пропеллер белой ночью апрельской. <...>Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоён...
Или:
Я прогремел на всю Россию,
Как оскандаленный герой...
Литературного мессию
Во мне приветствуют порой;
Порой бранят меня площадно;
Из-за меня везде Содом!
Я издеваюсь беспощадно
Над скудомысленным судом.
Какой благодарный материал давал поэт разозленным фельетонистам и растревоженным обывателям! И этим он пуще привлекал внимание, собирал переполненные залы своими поэзоконцертами и слыл российским Оскаром Уайльдом.
Он и в самом деле по внешнему облику походил на знаменитого английского эстета. Так, по крайней мере, мне сразу показалось, когда я увидел перед собой высокого, молодого еще человека, стройного, с крупными чертами несколько асимметричного лица и большими, но полузакрытыми глазами».
Современники находили Игоря Северянина даже внешне похожим на Оскара Уайльда. Правда, некоторые относились к этому скептически. «Уайльд с Подьяческой» — так иронически обращались к Северянину, сходство которого с английским денди отмечали критики. Всеволод Рождественский видел в нем «провинциальную карикатуру на портреты Оскара Уайльда». Бенедикт Лившиц вспоминал: «Он, видимо, старался походить на Уайльда, с которым у него было нечто общее в наружности. Но до чего казалась мне жалкой русская интерпретация Дориана!» Северянин относился отрицательно к подобным сравнениям: «Люди, уверяющие меня, что я похож на Оскара Уайльда, говорят мне дерзость: я очень люблю Оскара Уайльда, но с меня достаточно быть похожим на себя». «Иронящий Уайльд» привлекал поэта, он написал стихотворение «Афоризмы Оскара Уайльда» (1918).
Образ Оскара Уайльда в глазах современников настолько слился с Игорем Северяниным, что был увековечен в жанре «кинопоэзы». Вот как журнал «Пегас» в свойственном ему ироническом тоне рассказывал о кинопоэзе Игоря Северянина, снятой по мотиву поэзы «Ты ко мне не вернёшься...»:
«Надпись на экране перед портретом автора кинопоэзы:
Я — гений, Игорь Северянин,
Своей победой упоён!
Я повсеградно оэкранен,
Я повсесердно утверждён.И.С.
Портрет автора на экране — дважды, в начале и в конце картины. Фигура под Оскара Уайльда. Взмах головы — гения».
Здесь все не случайно: и цитата, и фигура автора, и сравнение с Уайльдом. Северянин проявлял особый интерес к кинематографу. Его поэза «M-me Sans-Gêne. Рассказ путешественницы» навеяна пьесой французских драматургов Викторьена Сарду и Эмиля Моро «Madame Sans-Gêne» (поставлена в 1893-м, издана в 1907-м, русский перевод — 1894-й), которая была инсценирована для кинематографа обществом «Фильм д'Ар».
Одно из его стихотворений, «Июльский полдень» (1910), носит подзаголовок «Синематограф». Синематограф — кинематограф — принятое в 1910-х годах XX века обозначение кино; выносилось как подзаглавие в рекламах и либретто видовых и игровых фильмов так называемых электротеатров. В первой строке текста «Элегантная коляска, в электрическом биенье / Эластично шелестела по шоссейному песку...» «электрическое биенье» — не только указание на «электротеатры», но и эстетически осмысленный эффект шума кинопроектора.
Мягко льётся серенада,
На экране жизнь идёт.
И Проэктор, как цикада,
Песню ровную поёт.
Подобное восприятие кинематографа было характерно для читателей этого времени. «Можно предположить, — пишет Юрий Цивьян в статье "Кинематограф у Северянина", — что акустический лейтмотив "Июльского полдня" — шелест шин по шоссе — результат ассоциации того же порядка: непроизвольное наложение шума кинопроектора на изображение бегущего автомобиля привело звук и изображение в состояние взаимной мотивированности. <...> Не вполне "коляска" и не совсем "мотор", "шаловливый экипаж" в заключительной строфе приобрел у Сев[ерянина] черты экипажа призрачного, не то небесного, не то морского:
...Шелестел молниеносно под колёсами фарватер
И пьянел вином восторга поощряемый шофёр.
Что же касается экранизации поэз Игоря Северянина — кино-поэз — это тема новая и неисследованная. И хотя анонимный рецензент "Пегаса" счел, что "постановка кино-поэзы 'Ты ко мне не вернёшься...' не прибавила лавров г-ну Иванову-Гай", зрителей не могли не тронуть слова из этой поэзы и фигура автора "под Оскара Уайльда"».
Виктор Ховин в статье «Сквозь мечту» пояснил, чем был близок Оскар Уайльд Северянину:
«— Он был первым, кто сказал — живите, как цветы полевые, писал Оскар Уайльд о Христе, и Он же признавал, что душа каждого должна быть как девочка, что резвится и плача, и смеясь.
Мечта Уайльда о торжестве бесплодных эмоций над практицизмом, творческой лжи над будничной правдой действительности нашла себе воплощение в сладостной и пламенной легенде бездомного художника, бежавшего от городской культуры в дебри варварской природы острова Таити».
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |