«Изощренная Паллада»
В популярной «Бродячей собаке» Северянин встретил Палладу.
Несомненно, Паллада Олимпиевна Старинкевич (1887—1968) — одна из самых ярких звезд петербургской богемы. Многократно выходя замуж и меняя фамилии, она собрала их редкую коллекцию: Богданова-Бельская, графиня Берг, Дерюжинская, Педди-Кабецкая, Гросс...
В одном из шутливых гимнов, исполнявшихся в петербургском артистическом кабаре «Бродячая собака», Михаил Кузмин, перечисляя завсегдатаев подвала, восклицал:
А!..
Не забыта и Паллада
В титулованном кругу,
Словно древняя дриада,
Что резвится на лугу,
Ей любовь одна отрада,
И где надо, и не надо
Не ответит, не ответит, не ответит «не могу».
«Круг был титулованно-артистический — другого NN не признавала», — вспоминал о Палладе Георгий Иванов (эта глава не вошла в окончательный текст его мемуаров «Петербургские зимы»). Среди друзей Паллады были граф В.П. Зубов, барон Николай Николаевич Врангель, граф Б.О. Берг...
«Сама она звала себя "демонисткой" и все собиралась устроить черную мессу, — рассказывал Георгий Иванов. — Но так и не собралась: надо было резать кошку, а NN обожала животных.
Ей было лет тридцать. Наружность? Если бы не перья, ленты, амулеты и орхидеи ее нарядов, NN можно было бы назвать хорошенькой.
Пока были отцовские деньги — была экзотическая квартира на Фурштадтской, где грум с "фиалковыми глазами" разносил гостям кофе и шерри-бренди, ловко шагая через оскаленные морды леопардовых шкур. Потом деньги вышли и NN переехала со шкурами, но уже без грума в Черняковский переулок, в здание знаменитых бань...
У Паллады — чай. Титулованно-эстетическое общество.
Три четверти гостей — тоже поэты. Все они сочиняют стихи в смешанном стиле Бальмонт — Кузмин...
Хозяйка, откинувшись на диване с папироской в зубах, рассказывает, "как ее принимали"... в Тирасполе. Ведь она — артистка. Декламирует Бальмонта и "танцует" босиком его стихи...»
Паллада также писала стихи и была автором небольшого поэтического сборника «Амулеты» (Пг.: Типография «Сириус», 1915). Одно из стихотворений рисует образ влюбленного в Коломбину поэта:
Как Пьеро, лицо я вымажу мелом,
Умру, как он, не дождавшись ответа...
Палладе адресованы стихотворные посвящения завсегдатаев артистического кабаре «Бродячая собака». Особенно ей нравился кузминский куплет. «Ах, Михаил Алексеевич, какой Вы милый, что так верно обо мне написали», — говорила она. Михаил Гарте вельд, автор сборника «Ночные соблазны» (1913), посвятил Палладе стихи «Чувственность», навеянные картиной художника Франца Штука «Грех». Другой поэт, Всеволод Курдюмов, в своей книге «Пудреное сердце» (1913) посвятил Палладе и ее подруге Вере Гартевельд большой стихотворный раздел под заглавием «Коломбина».
Одной из «коломбин десятых годов», по определению Анны Ахматовой, вспомнилась Игорю Северянину спустя годы легендарная Паллада во всем ее эксцентрическом обаянии:
Она была худа, как смертный грех,
И так несбыточно миниатюрна...
Я помню только рот её и мех,
Скрывавший всю и вздрагивавший бурно.
Уродливый и блёклый Гумилёв
Любил низать пред нею жемчуг слов,
Субтильный Жорж Иванов — пить усладу,
Евреинов — бросаться на костёр...
Мужчина каждый делался остёр,
Почуяв изощрённую Палладу...(«Паллада», 1924)
Это стихотворение входило в сборник «Лирика: 1918—1928», оставшийся неизданным (хранится в РГАЛИ), а затем было включено в книгу «Классические розы» (Белград, 1931).
Упоминаемый поэтом Жорж Иванов — Георгий Владимирович Иванов — как поэт начинал под непосредственным влиянием Михаила Кузмина и, как ни отрицал в зрелые годы, — под руководством Игоря Северянина (см. статью Северянина «Шепелявая тень»). Свою первую книгу «Отплытие на о. Цитеру» (1912) Георгий Иванов выпустил под маркой эгофутуризма. Вспоминая Палладу, он также подчеркивал силу ее привлекательности, жажду «коллекционирования» поклонников, чьи имена она заносила в особую книжку. На вопрос, «который уже номер», Паллада отвечала: «Семидесятый. Когда будет семьдесят пять, я буду справлять юбилей. — И она нежно прижимает к губам свою записную книжку. — Это моя душа — она переплетена в человеческую кожу...»
Говоря о Николае Гумилеве, который «любил низать пред нею жемчуг слов», Северянин намекал на заглавие его поэтической книги «Жемчуга» (1910). Николай Евреинов — режиссер, драматург, создатель теории «театра для себя», участвовал во многих представлениях артистического Петербурга, в частности в кабаре «Бродячая собака».
| Предыдущая страница | К оглавлению |