«Модные стихи о пробке...»
Начало «двусмысленной славе» Игоря Северянина положил Лев Толстой. Поэт не случайно послал свои стихи на отзыв Льву Толстому, которого считал державным «властелином литературы». Одно из своих ранних стихотворений под названием «Океану — капля (Посвящается Льву Толстому)» (1907) из 17-й брошюры «Зарницы мысли» Северянин посвятил этому писателю. Из содержания ясно, что он видел в Толстом великого человека и философа.
Сын мира — он, и мира он — отец.
Гигантское светило правды славной.
Литературы властелин державный.
Добра — скрижалей разума — певец.
Он мыслью, как бичом, вселенную рассёк.
Мир съёжился, принижен, в изумленьи.
Бичуя мир, он шлёт ему прощенье.
Он — человек, как лев. Он — лев, как человек.
Случилось так, что именно Лев Толстой первым выявил, а современники выставили напоказ тот диссонанс, который несла поэзия Северянина. Это случилось в самом начале 1910 года. В биографии Льва Толстого известен эпизод чтения ему книги Игоря Северянина 12 января 1910 года. Этот эпизод очень кратко и неполно изложен по книге Ивана Наживина «Из жизни Л.Н. Толстого» (1911) лишь в труде Николая Гусева «Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого (1891—1910)» (1960).
Николай Николаевич Гусев пишет о том, что Толстой слушал чтение сборника Игоря Северянина «Интуитивные краски», присланного автором. Он «много смеялся», особенно над стихотворением, начинающимся словами: «Вонзите штопор в упругость пробки, / И взоры женщин не будут робки». Но потом с грустью произнес: «Чем занимаются!.. Это — литература!.. Кругом виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них — упругость пробки!» Комментария нет. Не указано даже название стихотворения и других стихов, развеселивших Толстою. Не указано, знал ли Северянин об оценке Толстого и ее последствиях и т. д.
Этот эпизод не упомянут в труде домашнего врача и друга Толстого Душана Петровича Маковицкого «Яснополянские записки» и в других воспоминаниях о Толстом. Не встречается имя Игоря Северянина и в Полном собрании сочинений Л.Н. Толстого.
В биографии Игоря Северянина эпизод с Толстым отражался полнее, но в изложении самого Северянина в автобиографическом очерке «Образцовые основы», написанном им 14 лет спустя в Эстонии (1924), имел уже некие легендарные черты.
По словам поэта, Лев Николаевич разразился «потоком возмущения по поводу явно иронической "Хабанеры", об этом мгновенно всех оповестили московские газетчики во главе с С. Яблоновским, после чего всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня сразу известным на всю страну!.. С тех пор каждая моя новая брошюра тщательно комментировалась критикой на все лады, и с легкой руки Толстого... <...> меня стали бранить все, кому не было лень». Позже, в стихотворении «Письмо Федору Сологубу» (1912) Северянин писал: «Своим безмозглым приговором меня ославил Лев Толстой».
Как выясняется, дело обстояло несколько иначе, чем излагал Игорь Северянин через 14 лет. До недавнего времени в литературе об Игоре Северянине событие, случившееся 12 января 1910 года и во многом определившее известность будущего короля поэтов, излагалось со ссылкой на петербургскую газету «Биржевые ведомости» (29 января 1910 года), где был напечатан очерк Ивана Наживина «В Ясной Поляне». Удалось установить, что на самом деле впервые очерк был напечатан в московской газете «Утро России» 27 января 1910 года и через два дня, 29 января, в этой же газете подробно откомментирован.
Газетный текст отличался от текста, впоследствии вошедшего в книгу Ивана Федоровича Наживина. Ему предшествовал анонс на первой странице: «Сегодня в номере читатели найдут интересный очерк известного писателя И. Наживина о последних новостях в Ясной Поляне. Автор только что побывал у Л.Н. Толстого и в живой форме описал свое посещение. Тут много интимного, искреннего, даже такого, с чем не все согласятся, но чего никогда не дают "собственные корреспонденты", засылаемые в Ясную Поляну ради сенсаций».
Наживин отмечал, что «целый ряд "поэтов" спрашивает у Толстого мнения о стихах, которые они ему посылают, они вызывают один и тот же ответ у Льва Николаевича, бросьте, не пишите пустяков, займитесь делом...». В настоящее время мы не знаем имена поэтов, посылавших свои стихи на отзыв Толстому, но мы видим, что стихи Игоря Северянина были выделены Львом Толстым из множества полученных им для отзыва. Наживин пишет:
«Много смеялся он [Толстой] в этот вечер, слушая чтение какой-то декадентской книжки — не то "Интуитивные звуки", не то "Интуитивные краски", где, разумеется, был и "вечер, сидящий на сене", и необыкновенная любовь какая-то, и всевозможные выкрутасы. Особенно всем понравилось стихотворение, которое начиналось так:
Вонзим же штопор в упругость пробки,
И взоры женщин не станут робки...[цит. с искажениями].
Но вскоре Лев Николаевич омрачился. Чем занимаются!.. Чем занимаются!.. — вздохнул он. — Это литература! Вокруг — виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них — упругость пробки!»
Из содержания очерка следует, что Лев Толстой прослушал ряд стихов из брошюры Северянина, точное название которой — «Интуитивные краски». Эта 26-я по счету брошюра поэта объемом 16 страниц вышла в свет в июле 1909 года. Появлялись и первые отзывы о поэте, «который себя окалошил, обрючил и оперчаточил». В Музее книги РГБ сохранилась брошюра «Интуитивные краски: Немного стихов» с вопросом Северянина (?) на обложке. «Ваш взгляд?»
В брошюру вошло всего 15 стихотворений. «Хабанера», которая привлекла особое внимание Толстого, была 10-й по счету. Поэтому с большой вероятностью можно предположить, что «великий старец» прослушал как минимум десять стихотворений поэта. Подтверждением тому являются воспоминания Наживина, который описывает слышанные стихи о «необыкновенной любви какой-то, и всевозможных выкрутасах» (скорее всего, речь идет о «Миньонетах»: «Твои уста — качели лунные...» и «Гудят погребальные звоны...»). Неточная цитата Наживина — «вечер, сидящий на сене» — относится к стихотворению «Весна», которое также прослушал Толстой с его окружением. Оно начинается словами:
Вечер спал, и ночь на сене
Уж расчёсывала кудри.
Одуванчики, все в пудре,
Помышляли об измене.
Из очерка Наживина следует, что Толстой не сразу стал ругать легкомысленные стихи Северянина. Стихи всем понравились, всех развеселили, особенно понравилась «Хабанера».
Даже после возмущенных слов о несвоевременности таких стихов Толстой, по словам Наживина, еще раз упомянул об упругости пробки. А с «модных стихов о пробке» Лев Николаевич «как-то сразу перепрыгнул на дамские моды».
Очерк Наживина привлек такое внимание читателей и газетчиков, что газета «Утро России» через два дня в номере от 29 января поместила стихотворение «Хабанера» полностью, уже с комментарием редакции в рубрике «Листки». Цитируем: «В очерке Ив. Наживина "В Ясной Поляне" ("Утро России", № 58) упоминалось, между прочим, о декадентском стихотворении, вызвавшем и веселость, и огорчение Л.Н. Толстого своей вычурной бессмысленностью. Приводим его целиком:
Вонзите штопор в упругость пробки, —
И взоры женщин не будут робки!..
Да, взоры женщин не будут робки,
И к знойной страсти завьются тропки...
Плесните в чаши янтарь муската
И созерцайте цвета заката...
Раскрасьте мысли в цвета заката
И ждите, ждите любви раската!..
Ловите женщин, теряйте мысли...
Счёт поцелуям — пойди, исчисли!..
А к поцелуям финал причисли,
И будет счастье в удобном смысле!..
Стихотворение это принадлежит перу г. Игоря Северянина, выпустившего уже два сборника "Интуитивные краски" и "За струнной изгородью лиры" (1910). Озаглавлено стихотворение "Хабанера" и посвящено "Синьоре Za".
Еще один перл того же автора, стихотворение "Миньонеты":
Твои уста — качели лунные,
Качели грёзы...
Взамен столбов две ручки юные,
Как две берёзы.
Сольём в дуэте сердечки струнные
Виолончели...
Люблю уста, качели лунные,
Твои качели!
Не мудрено, — отмечалось далее в заметке, — что Л.Н. Толстой с горечью восклицал: Чем занимаются! Чем занимаются! И это литература!» Действительно, Толстой обратил внимание на очень важную, может быть, определяющую особенность поэзии начинающего поэта — острый диссонанс ее образного и эмоционального строя с тяжелой и трагической действительностью тех лет. Позже этот диссонанс будет возмущать и ставить в тупик многих критиков и писателей. Талантливая «несвоевременность» поэзии Северянина сначала возмутит, потом заставит задуматься и будет воспринята как современная.
Благодаря газете «Утро России» два стихотворения Северянина были опубликованы миллионным тиражом, а не в трехстах экземплярах!!! Отрицательную часть отзыва Толстого с собственными комментариями вскоре цитировали многие газеты России, не упомянув того, что стихи Толстому понравились. Первым на отзыв Толстого отреагировал критик-фельетонист Сергей Яблоновский в фельетоне «Счастье в удобном смысле» в одесской газете «Южный край» (31 января 1910 года). Названием фельетона послужила цитата из стихов Северянина, которая вызвала бурю эмоций и внимания к их автору. Вслед за Яблоновским стихи Северянина осмеяли многие критики и поэты, положившие начало «двусмысленной славе» Северянина.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |