На правах рекламы:
• Печенье орео где купить, купить орео печенье drpepper-russia.ru.
«От Баязета до Порт-Артура...»
Мы пережили очередную, забытую всеми, печальную годовщину Русско-японской войны 1904—1905 годов. С 27 января (9 февраля) 1904 года по 23 августа (5 сентября) 1905 года шла война между Российской и Японской империями за контроль над Маньчжурией и Кореей. Собственно, ни в самой России, ни в самой Японии война не велась. Такая неприметная империалистическая война за колонии, несправедливая со всех сторон. Но если говорить об имперском замахе (России война была не нужна), он, без сомнения, был. Россия стремилась сохранить контроль над Северо-Восточным Китаем и Маньчжурией. Нам не столько территории китайские были нужны, сколько требовалось обезопасить наши границы. Для того и железную дорогу строили рекордными темпами1, и флот на Дальнем Востоке развивали. Увы, ничто не помогло. Но в память русскую эта война вошла как война героического поражения.
Япония первой начала военные действия. Внезапное, без официального объявления войны, нападение японского флота на корабли, стоявшие на внешнем рейде Порт-Артура в ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года, ослабило русскую эскадру. К августу 1904 года японцы осадили Порт-Артур и к январю 1905-го заняли его. Вслед за этим японцы в Цусимском сражении нанесли сокрушительное поражение второй русской эскадре, переброшенной на Дальний Восток с Балтики.
Это поражение от доселе мало кому известной островной Японии изменило всю ситуацию в России. Революционно настроенные студенты Московского университета поздравили телеграммой японского микадо с победой над русским флотом при Цусиме. С другой стороны, поражение заставило и политиков, и промышленников всерьез задуматься над развитием страны.
О влиянии либералов на тогдашнее общественное мнение говорит уже тот факт, что о гибели тысяч русских моряков, о гибели флота почти не писали, художественная литература предпочла этого не заметить. За двумя исключениями. И тоже примечательными.
Во-первых, это знаменитая песня «Варяг», написанная после трагической гибели крейсера чистокровным немцем Рудольфом Грейнцем, подданным немецкого кайзера Вильгельма, и сразу же переведенная Евгенией Студенской.
Вторым заметным отзывом на события Русско-японской войны стали стихи юного поэта Игоря Лотарева, позже ставшего Северянином.
Весной 1903 года, как помним, отец поэта отправился вместе с сыном на далекий полуостров Квантун, к новому месту работы. Ехали долго, через Урал, затем — Байкал, который запомнился впечатлительному Игорю, далее Алтай и наконец Китай, Порт-Дальний.
Я с детства мечтал о Байкале,
И вот — я увидел Байкал.
Мы плыли, и гребни мелькали,
И кедры смотрели со скал.Я множество разных историй
И песен тогда вспоминал
Про это озерное море,
Про этот священный Байкал.От пристани к пристани плыли.
Был вечер. Был холод. Был май.
Был поезд, — и мы укатили
В том поезде в синий Китай...(«Байкал», 1929)
Прогулки по горам, поездки в Порт-Артур, увлечение молодой японочкой... В памяти навсегда остались увиденные корабли русской эскадры. Война уже приближалась, это напряжение чувствовал и юный Игорь. Ему запомнился роскошный бал на крейсере «Рюрик», устроенный генерал-лейтенантом Кондратенко, позже погибшим при обороне Порт-Артура, — мол, у нас все спокойно, пьем шампанское. А в корабельных арсеналах в это время считали снаряды.
В Дальнем Игорь пишет стихи, которые позже вошли в сборники «Ананасы в шампанском» и «Поэзоантракт».
В декабре 1903 года, когда он, поссорившись с отцом, в одиночку возвращался в Россию, к матери, проездом посетил Владивосток, где наблюдал знаменитый владивостокский отряд крейсеров. На его юношеские романтические впечатления от Порт-Артура и Дальнего наложилась и вскоре начавшаяся Русско-японская война.
Позже, в автобиографической поэме «Падучая стремнина» Игорь-Северянин упоминает о том, что в Гатчине у него была собрана большая коллекция открыток с изображением российских боевых кораблей, принадлежавших двум Тихоокеанским эскадрам:
В год первой революции на дачу
Мы в Гатчину поехали. Весною
Произошла Цусима. Катастрофа
Нежданная совсем меня сразила:
В ту пору я большим был патриотом
И верил в мощь любимой мной эскадры.
Я собирал коллекцию из снимков
Судов всех флотов; на почетном месте
Примерно вымпелов сто девяносто,
Висел на стенке русский флот, причем
Разделены суда все по эскадрам:
Из Балтики, левей — из Черноморья,
И Тихоокеанская...(«Падучая стремнина»)
Игорь был так потрясен драмой, разыгравшейся на Дальнем Востоке, гибелью совсем недавно виденных им красавцев крейсеров и броненосцев, что написал целый цикл стихотворений, посвященных битвам в океане: «Бой при Чемульпо», «Гибель "Рюрика"», «Подвиг "Новика"», «Взрыв "Енисея"», «Потопление "Севастополя"», «Захват "Решительного"», «Конец "Петропавловска"». Именно с этих стихов Игорь-Северянин всегда отсчитывал начало своей профессиональной поэтической деятельности, к тому же их публикация была дебютом поэта в печати.
Тогда же Игорь начал собирать открытки с изображениями всех кораблей обеих Тихоокеанских эскадр. Михаил Петров пишет о дальневосточном цикле поэта:
«Исследователей творчества Игоря-Северянина может-заинтересовать 1-я Тихоокеанская эскадра, принимавшая участие в начале Русско-японской войны. Некоторые суда этой эскадры описаны или просто упомянуты в стихах Игоря Лотарева. Некоторые суда 2-й Тихоокеанской эскадры юный поэт мог видеть на рейде Санкт-Петербурга или в Кронштадте».
Поэт коллекционировал открытки издания Н. Апостоли в Петербурге, Р. фон дер Лея и Е. Иванова в Ревеле. Он рассматривал изображения и писал трагические и вместе с тем героические стихи.
«За эти годы, — вспоминал позже Северянин, — мне посчастливилось напечататься только в немногих изданиях. Одна "добрая знакомая" моей "доброй знакомой", бывшая "доброй знакомой" редактора солдатского журнала "Досуг и дело", передала ему (генералу Зыкову) мое стихотворение "Гибель Рюрика", которое и было помещено 1-го февраля 1905 г. во втором номере (февральском) этого журнала под моей фамилией: j Игорь Лотарев. В то же время я стал издавать свои стихи отдельными брошюрками, рассылая их по редакциям — "для отзыва".
В 1908 г. промелькнули первые заметки о брошюрках. Было их немного, и критика в них стала меня слегка поругивать».
Первым было напечатано стихотворение «К предстоящему выходу Порт-Артурской эскадры», которое Игорь отослал в журнал «Досуг и дело», где оно вышло отдельной брошюрой 25 сентября 1904 года.
Поднимется на флагманском «Баяне»
Опять сигнал: «идти в Владивосток».
Он невозможного сломает грани,
По смыслу он возвышен и высок.
. . . . . . . . . .
Начнется бой, которому на свете
Никто не сможет равного найти,
Но на «Баяне» и в минуты эти
Прочтут сигнал: «в Владивосток идти».
Как и большинство патриотически настроенных россиян, Игорь сначала ждал, когда Порт-Артурская эскадра прорвется к Владивостоку, затем ждал такого же прорыва эскадры адмирала Рожественского под Цусимой. Увы, этого так и не произошло.
25 июля 1904 года командующий эскадрой в Порт-Артуре адмирал Витгефт получил от наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева последнюю депешу: «Вновь подтверждаю... к неуклонному исполнению вывести эскадру из Порт-Артура... не выход эскадры в море вопреки высочайшей воле и моим приказаниям и гибель ее в гавани в случае падения крепости лягут тяжелой ответственностью перед законом, лягут неизгладимым пятном на Андреевский флаг и честь родного флота. Настоящую телеграмму сделать известной всем адмиралам и командирам».
В этот же день японцы установили осадные батареи и открыли огонь по городу, порту и кораблям. Адмирал Витгефт приступил к выполнению приказа, хотя в благополучный исход этой операции не верил. 26 июля на броненосце «Цесаревич» он объявил флагманам и командирам кораблей телеграмму Алексеева и назначил выход эскадры на шесть часов утра 28 июля. Указаний, как вести бой при встрече с противником, адмирал не дал, сказав, что он будет пользоваться инструкциями, выработанными в свое время адмиралом Макаровым, но уточнил исход прорыва в приказе: «Кто может, тот и прорвется, никого не ждать, даже не спасать, не задерживаться из-за этого, в случае невозможности продолжать путь выкидываться на берег и по возможности спасать команды, а судно топить и взрывать, если же не представится возможности продолжать путь, а представится возможным дойти до нейтрального порта, то заходить в нейтральный порт, даже если бы пришлось разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться, и только совершенно подбитый под Порт-Артуром корабль, безусловно, не могущий следовать далее, волей-неволей возвращается в Артур».
Как известно, прорыв всей эскадры не удался. В ходе боя погиб адмирал Витгефт, что, к сожалению, привело к потере управления. Часть кораблей, в основном броненосцы, кроме одного, возвратилась в Порт-Артур, часть — прорвалась и в дальнейшем была интернирована в иностранных портах.
Историк В. Жилин пишет:
«Во время боя японских эскадр под Порт-Артуром вице-адмирал Камимура с броненосными крейсерами находился в Корейском проливе. Он имел приказ адмирала Того не допустить в Желтое море прорыва отрада владивостокских крейсеров.
В ночь на 30 июля получил командующий ТОФ адмирал Скрыдлов во Владивостоке телеграмму от адмирала Алексеева следующего содержания: "Порт-артурская эскадра вышла в море сражаться с противником, крейсера пошлите в Корейский пролив".
Российское командование намеревалось силами отряда владивостокских крейсеров поддержать прорыв Порт-артурской эскадры, но приказание о его выходе к Корейскому проливу поступило во Владивосток поздно — 29 июля. К этому времени ни Алексеев, ни Скрыдлов не знали, что уже 28 июля Порт-Артурская эскадра проиграла бой и в море отправлять крейсера уже не надо.
Утром 30 июля броненосные крейсера "Россия", "Громобой" и "Рюрик" вышли в Японское море. Через двое суток, 1 августа, при подходе к Корейскому проливу отряд обнаружил четыре военных корабля. Первоначальное чувство радости встречи с кораблями Порт-артурской эскадры сменились чувством тревоги, так как по силуэтам судов стало ясно, что это японские крейсера адмирала Камимуры. Завязался бой, вскоре к ним подошли еще два легких японских крейсера.
Японские корабли превосходили русские не только по численности, но и по скорости хода и бронированию. На "Рюрике" заклинило руль, и корабль начал циркулировать. Пытаясь прикрыть его, остальные два крейсера начали маневрировать, отвлекая огонь вражеской артиллерии на себя. Трижды они подходили к "Рюрику" в надежде, что ему удастся устранить повреждения, но он потерял и ход. Тогда командир отряда контр-адмирал Иессен приказал двум крейсерам лечь на курс отхода. Японцы решили захватить поврежденный "Рюрик". Командование корабля погибло. Оставшись за командира, лейтенант Константин Петрович Иванов вначале пытался управлять крейсером с помощью машин, но после того, как все орудия были разбиты и четыре котла вышли из строя, приказал открыть кингстоны. В 10 часов 42 минуты 1 августа 1904 г. "Рюрик" скрылся под водой. В истории Тихоокеанского флота "Рюрик" по праву занял место рядом с "Варягом", "Стерегущим" и "Страшным"...»
Мне интересно отметить, что так же, как в песне «Варяг», в стихотворениях Игоря-Северянина, посвященных Русско-японской войне, нет уныния и пораженчества, нет проклятий в адрес командования и всего царского правительства. Игорь-Северянин как начал свой поэтический путь откровенно патриотическими стихами, став единственным известным русским поэтом, воспевшим подвиги и гибель русских моряков в войне 1904—1905 годов, так и закончил свою поэтическую жизнь прославлением великой России и ее вождя Сталина в 1940 году. Об этом патриотичном русском поэте никто и никогда еще не говорил. А ведь он даже в своих ставших знаменитыми стихах из «Громокипящего кубка» писал:
Я, гений Игорь-Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
От Баязета к Порт-Артуру
Черту упорную провел.
Я покорил литературу!
Взорлил, гремящий, на престол!(«Эпилог»)
В этом стихотворении, написанном в октябре 1912 года, автор эпатажен, резок, сочетает новый язык поэтов Серебряного века с ярко выделяющейся и не менее экспрессивной старославянской лексикой. «Эпилог» — одно из стихотворений, посвященных теме «Поэт и толпа» и связанных единым пафосным началом. Только в «Эпилоге» все подчеркнуто гротескно и эмоционально. И критики, как правило, не замечали, от какого Баязета и к какому Порт-Артуру поэт «черту упорную провел». А это же явная имперскость: от Турции — до Китая.
Всю осаду Квантуна японцами он пропустил через свою душу. Жалел, что уехал в канун 1904 года и не поучаствовал в войне.
Стихотворение «Гибель "Рюрика"», напомню, было опубликовано в феврале 1905 года в массовом солдатском журнале «Досуг и дело». До этого вышли несколько брошюр со стихами, посвященными русским морякам.
Вышедшие в 1904—1905 годах восемь брошюр о Русско-японской войне поэт хотел выпустить под названием «Морская война», что не было осуществлено. Лишь в 2005 году все тот же Михаил Петров издал в Таллине отдельной книжечкой — к столетию со дня начала литературной деятельности Игоря-Северянина — «Девять стихотворений о Русско-японской войне», включая запрещенное цензурой «Сражение при Цусиме».
Кстати, кроме юного Игоря Лотарева и немца Рудольфа Грейнца, автора «Варяга», отозвавшихся на события Русско-японской войны, можно вспомнить и японского поэта Исикава Такубоку, написавшего поэму о гибели в бою великого русского флотоводца адмирала Макарова:
Противник доблестный! Ты встретил свой конец,
Бесстрашно на посту командном стоя...
С Макаровым сравнив, почтят героя
Спустя века. Бессмертен твой венец!
И я, поэт, в Японии рожденный,
В стране твоих врагов, на дальнем берегу,
Я, горестною вестью потрясенный,
Сдержать порывы скорби не могу...(«Памяти адмирала Макарова», перевод Веры Марковой)
Самым сильным, на мой взгляд, из девяти военно-морских стихотворений юного Игоря Лотарева является стихотворение 1904 года «Захват "Решительного"»:
Я расскажу вам возмутительный
Войны текущей эпизод,
Как разоруженный «Решительный»
Попался в вражеский тенет.
Как, позабыв цивилизацию,
Как, честь и совесть позабыв,
Враги позорят свою нацию,
Как их поступок некрасив.
«Решительный» стоял в нейтральном китайском порту, разоруженный китайцами. В нарушение всех международных правил, японцы, узнав об этом, ворвались в порт и захватили корабль, несмотря на сопротивление безоружной команды, которая успела подорвать его. В печати того времени ошибочно сообщалось, будто миноносец затонул, что нашло отражение и в стихотворении Игоря-Северянина:
За их поступок беззастенчивый
Их наказало море так:
По воле случая изменчивой
Погиб «Решительный» в волнах.
Пусть населенье европейское
Поступок варваров поймет,
Я ж верю опыту житейскому:
«Добро чужое впрок нейдет».
Поэт оказался прав. Переименованный в «Акацуки II» (в память эсминца, погибшего под Ляотешанем) корабль в ходе Цусимского сражения протаранил и потопил номерной японский миноносец.
«Что касается Дальнего и Порт-Артура, — пишет Михаил Петров, — то именно здесь он <Игорь-Северянин> постиг очарование моря, плещущегося у головокружных китайских берегов. Балтийское море, а точнее Финский залив он познает в Тойла, оценив эстляндские головокружные берега. Высокий глинт в Тойла действительно напоминает окрестности Даляна с той только разницей, что море есть, но за спиной нет гор, а вместо золотого песка — крупная галька...
Дальний (Далянь) был основан на берегу залива Далянван на территории, полученной Россией в аренду от Китая по конвенции 1898 года. Игорь-Северянин побывал в Дальнем и Порт-Артуре летом 1903 года. Сегодня в Даляне и его пригородах проживают более пяти миллионов человек. В городе еще можно найти здания, построенные в начале прошлого века. Современный Далянь, китайский мегаполис, находится в центре свободной экономической зоны. О его прошлом напоминают несколько чудом уцелевших зданий и потешная "Улицарусского колорита"...
В Дальнем и Порт-Артуре Игорь Лотарев видел первую Тихоокеанскую эскадру, русских адмиралов, офицеров и матросов. В 1941 году упокоившись на Александро-Невском кладбище в Таллине, поэт попал в компанию российских моряков во главе с контр-адмиралом Изыльметьевым. Промысел Божий несомненен: на сельском кладбище в Тойла ему, наверное, было бы скучно среди деревенских постояльцев...»
В запрещенном цензурой стихотворении «Сражение при Цусиме» Игорь Лотарев, несмотря на юный возраст, прекрасно осознает и причины, и итоги поражения, но не теряет надежды на возрождение духа победы:
О, колосс северный — страна богатырей!
Отчизна доблестных российских сыновей,
Непобедимая никем и никогда!
В войне с Японией тебя гнетет беда...
И шлет откровенное возмущение сдавшему флот адмиралу Небогатову:
К тебе обращаюсь я, русский народ:
Проклятье изменнику, сдавшему флот!
Изменники — хуже пиратов!
Позор же тебе, Небогатов!
В сражении при Цусиме 14—15 мая 1905 года русские корабли были расстреляны и рассеяны врагом. Адмирал Рожественский был ранен в начале боя. Заменивший его Небогатов на следующий день сдал остатки эскадры.
Трагическая весть о Цусиме больно задела Игоря Лотарева. Собранная им коллекция открыток боевых судов, знакомые величественные силуэты кораблей — вызывали тоску. Не радовали глаз ни зелень царского парка в Гатчине, где они вдвоем с матерью снимали дачу, ни подобное огромному зеркалу Серебряное озеро. Перо валилось из рук...
Храбрым матросам поэт посвящает свои поминальные слова:
Мы Андреевский флаг сохранили.
Спи ж спокойно, борец,
Наш отважный боец,
Мы из славы венок тебе свили.
Памяти «Рюрика»:
И вместе с ним честно погиб командир
И много погибло матросов...
Пусть подвигом славным гордится весь мир,
Тем подвигом доблестных россов!
И все тому же доблестному «Варягу»:
Надеюсь, что еще найдутся люди.
Которые поддержат русский флаг,
Как сделали, врагу подставив груди,
Бессмертные «Кореец» и «Варяг».
Можно по-разному относиться к стихам юного поэта, но нельзя не уважать горячую искренность патриотического порыва. А что мешало именитым поэтам и писателям, от Валерия Брюсова до Федора Сологуба, от Дмитрия Мережковского до Максима Горького, отдать дань важнейшему событию того времени?
Да и нам не мешало бы почаще вспоминать гибель и «Рюрика», и «Варяга», и других кораблей двух Тихоокеанских эскадр, не забывая и об изменниках, способствовавших этой гибели.
Примечания
1. Речь идет о Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД), построенной в 1897—1903 годах; проходила по территории Маньчжурии и соединяла Читу с Владивостоком и Порт-Артуром. — Прим. ред.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |