§ 1. Окказиональное слово

Поэтический текст, а именно текст лирической поэзии, представляет собой тип речевой деятельности, который преобразует языковые и речевые категории. К индивидуальному стилю поэта правомерно применить высказывание Потебни: «Поэтический слог не просто средство выражать мысль, а индивидуальный способ преобразовывать ее» (Потебня, 1990, 168).

Спецификой идиостиля И. Северянина является широчайшее использование окказионализмов. Для творчества поэтов «серебряного века» характерно погружение в стихию слова, поиски новых средств выражения. Для Игоря Северянина, основателя петербургской школы эгофутуристов, важнейшими лозунгами были: «3. Поиски нового без отвергания старого. 4. Осмысленные неологизмы и 6. Борьба со «стереотипами» и «заставками» (Северянин, 1999, 461). Поэт мгновенно реагировал на те процессы, которые происходили в языке поэзии начала 20 века, и в концентрированном виде отразил некоторые из них: наполнял старые штампы новым содержанием, заимствовал иноязычные экзотические слова, воскрешал забытые слова, занимался словотворчеством. Свои окказионализмы Северянин, считавший себя последователем скандально знаменитого Оскара Уайльда, создавал по принципу гармонии и благозвучия, с установкой на изысканность и изящество.

Слова в поэтических текстах этого автора не искажаются, а лишь преобразуются в связи с существующими законами грамматики: «Неологизмы И. Северянина позволяют ему с замечательной остротой выражать главное содержание его поэзии: чувство современности» (Ходасевич, 1991, 491). Можно предположить, что изобретение «противозаконных» слов является следствием мучительного поиска Северяниным того единственного слова, которое смогло бы наиболее точно определить чувствование автора, его настроение. «Королю поэтов» с его высокой эмоциональностью и способностью к интуиции в некоторых случаях явно не хватало существующего словарного запаса родного языка. Поэта теснили традиционные логические рамки. Выйти, вырваться за эти рамки — это и было «верхом блаженства» для истинного творца. «Помимо того, что его неологизмы часто выражают совершенно новые понятия, самый поток непривычных, как бы только найденных и непроизвольно сорвавшихся слов создает для читателя неожиданнейшую иллюзию: начинает казаться, будто акт поэтического творчества совершается непосредственно в нашем присутствии, совершается с неожиданной и завлекательной легкостью» (Ходасевич, 1991, 492).

В лингвистической литературе существует более 30 дефиниций для окказиональных слов: слова-беззаконцы (Е.А. Земская), слова-экспромты (К.И. Чуковский), слова-самоделки (Н.И. Фельдман), слова-однодневки (Г.И. Плотникова), индивидуально-авторские слова (Н.М. Шанский), эгологизмы (А.А. Аржанов). Сразу же заметим, что считаем возможным и целесообразным употреблять в тождественном значении термины «окказионализм» и «поэтический неологизм».

«Окказионализм — это речевая экспрессивная единица, обладающая свойствами невоспроизводимости, ненормативности, номинативной факультативности» (Лыков, 1976, 21). Окказиональное слово противопоставляется слову каноническому, т.е. обычному литературному, соотвествующему языковому канону. А.Г. Лыков выделяет 9 признаков, ограничивающих русское окказиональное слово от канонического:

Понятие неологизма (нового слова) неприменимо по отношению к окказиональным словам в силу особых свойств последних. «Неологизм — это слово, находящееся в начальной стадии своей исторической жизни в языке» (Лыков, 1976, 102). Окказиональное же слово «неисторично» в том смысле, что лишено историчности, т.е. лишено внутреннего развития в области лексического значения, стилистической окраски, экспрессивных особенностей, словообразовательного строения, характера лексического окружения и пр. Именно «нестарение» окказионализмов послужило причиной появления терминов индивидуально-авторские образования или поэтические неологизмы. «Поэтический неологизм — средство осуществления поэтической функции. Он несет информацию о новой вещи, выделенной в результате субъективного (индивидуального) познания» (Александрова, 1973, 17). Г.И. Миськевич и Л.К. Чельцова также пишут о том, что «в языке имеются особые лексические группы, для которых ощущение новизны является обязательным и постоянным. Это индивидуальные авторские образования, поэтические неологизмы...» (Миськевич, Чельцова, 1970, 244). Однако Лыков пишет: «Следует, однако, заметить, что постоянная новизна слова логически немыслима и лингвистически несостоятельна. Не новизна, а необычность, диковинность — вот что является постоянным признаком окказионализма» (Лыков, 1976, 34). Валерий Брюсов в своих критических статьях, посвященных Игорю Северянину, писал так: «...Новообразования заставляют читателя остановиться на данном выражении, живее воспринять его, тогда как иначе оно проскользнуло бы незаметно...» (Брюсов, 1990, 386).

Употребление окказионализмов имеет широкое распространение в поэзии, причем функция новообразований различна в зависимости от способа, каким создано это новое слово. У И. Северянина окказионализмы вводятся как слова, свойственные языку самого поэтического произведения. Кроме того, в структурном отношении окказиональное словотворчество «короля поэтов» аналогично исторически сложившимся в языке словообразовательным моделям и в связи с этим входит в существующую систему синтагмо-парадигматических отношений. Данное обстоятельство позволяет автору «не только реализовать в контексте узуальные семантические оттенки, но и выразить новые, сформировать индивидуально-художественное значение слова» (Кухаренко, 1988, 50).

Лингвистические наблюдения показывают, что одной из важнейших особенностей идиостиля И. Северянина является необычайно высокая частотность употребления окказионализмов в текстах: 118 авторских новообразований на 3 тысячи единиц узуальной лексики. Например:

Тебе в альбом электростишу
Свою шутливую рондель,
Возьми же эту самодель,
Чтоб спрятать в башенку под крышу

(«Шутливая рондель»).

Их лица смотрит алоротно,
Глаза подведены кокотно,
И челки на округлых лбах
Внушают дамам полустрах

(«Бродячая собака»)

Весенься, весенняя весень!
Просторься, щемящая тесень!
Озвенься, звеня, алозвонь!
Всё влажно! Душисто! Фиольно!
Всего и всегда не довольно!..
Целуй! Прикасайся! Затронь!

(«Ажур весенний»)

В окказиональной деривации Северянин исповедует «поиски нового без отвергания старого», то есть традиционное словотворчество («банальное», по мнению футуристов) сочетает с новаторским. Это сочетание реализуется в следующих параметрах, описанных в работе:

а) использование в качестве производящей основы ядерных слов (концептов) ключевых семантических полей (весна, грёза, поэзия, солнце, луна, сирень, море);

б) расширение узуального словообразовательного гнезда слова;

в) «привязанность» к конкретным способам словообразования и тексто-морфам;

г) образование деривата от нехарактерной для него основы (глагол, наречие от существительного) и с помощью форманта другой категориально-семантической природы.

Copyright © 2000—2024 Алексей Мясников
Публикация материалов со сноской на источник.