Рубен Симонов. <В Политехническом музее>

В 1916—1918 годах я был постоянным посетителем литературных диспутов в Политехническом музее, особенно когда выступали В. Маяковский и В. Каменский. Владимир Маяковский читал «Облако в штанах». Василий Каменский «Степана Разина». Наиболее ярко и интересно, задиристо и смело, остроумно и находчиво выступал Маяковский. У поэта была притягательная сила огромного личного обаяния: редкой красоты голос, безупречная дикция, прекрасная внешность, стройная фигура.

В тот период даже передовая молодежь не принимала нового течения в поэзии. Считалось, что это оригинальничание, озорство людей, которые не оставят после себя никакого следа в литературе. Я расценивал стихи Маяковского, в особенности «Облако в штанах», как современное, новое явление в искусство поэзии. Читал наизусть пролог и несколько отрывков.

На одном из диспутов Маяковский критиковал модных тогда поэтов во главе с И. Северяниным. Он доказывал примитивность композиционного построения их стихов, однообразие ритмов. Приводя примеры, Маяковский на мотив «Ехал на ярмарку ухарь-купец» — популярную в то время эстрадную песню — пропел стихи некоторых поэтов, в том числе и Северянина. Такое «неуважение» к модному поэту вызвало негодование у части аудитории, начался свист, крики «долой!».

Маяковский взбирается на стол президиума и, перекрывая шум зрительного зала, своим раскатистым голосом заявляет:

— Все равно вы меня не переубедите. Плохие стихи! Вот когда писал Пушкин...

Маяковский начинает читать одно из любимых моих стихотворений Пушкина — «Когда для смертного умолкнет шумный день», и вдруг замечаю, как затихает зрительный зал. Через минуту гробовая тишина воцаряется в огромной аудитории, и в пронзительной тишине падают последние слова стихотворения:

И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.

На несколько секунд воцаряется полная тишина. И вдруг шквал аплодисментов потрясает зрительный зал. Маяковский медленно спускается со стола и садится на свое место в президиуме. Борьба с сотнями разъяренных врагов кончается красивой, честной победой Маяковского.

Запечатлелся в памяти вечер в Политехническом музее «Избрание короля поэтов». В нем наряду с другими поэтами участвовали Маяковский, Северянин, Каменский.

Зрительный зал был переполнен. Поэты один за другим читают свои стихи. Маяковский в своей обычной манере, красивым низким голосом, доходящим до последнего ряда балкона. Северянин немного в нос, скорее напевает, чем читает. Василий Каменский очень задушевно, грудным голосом, с большим обаянием читает отрывки из «Степана Разина». Зрительный зал разделился на партии. Каждый поэт имеет своих почитателей. Особенно много их у Маяковского.

По окончании чтения начинается голосование. Каждый из присутствующих опускает в ящик билет, где надписывается фамилия поэта, за которого он подает голос. Я опускаю свой билет с фамилией Маяковского. Проходит полчаса. Бюллетени подсчитаны — королем поэтов избран Игорь Северянин. На голову поэта возлагается лавровый венок. Его чествуют поклонники. Я ухожу огорченный. Почему не Маяковский?

Прошло лет десять после этого вечера. Как-то, идя по Никитскому бульвару, я встречаю Василия Каменского. Мы направляемся в пивной бар, который находился в конце Никитского бульвара. Вспоминаем недавнее прошлое, диспуты в Политехническом, вечер избрания «короля поэтов».

— Как же так получилось, что избран был Игорь Северянин? — задал я вопрос Василию Васильевичу.

— О, да это преинтереснейшая история, — весело отвечает Каменский. — Мы решили, что одному из нас почести, другим — деньги. Мы сами подсыпали фальшивые бюллетени за Северянина. Ему — лавровый венок, а нам — Маяковскому, мне, Бурлюку — деньги. А сбор был огромный!

Рубен Симонов. <В Политехническом музее>

Комментарии