Хроника жизни и творчества Игоря Северянина

1887

Май, 4 (16). В Петербурге в семье военного инженера Василия Петровича Лотарева (1860—1904) (происходил из «владимирских мещан» и дослужился до чина штабс-капитана 1-го Железнодорожного батальона — ныне полка) родился Игорь Васильевич Лотарев.

Мать поэта — Наталия Степановна, урожденная Шеншина (185?— 1921), дочь предводителя дворянства Щигровского уезда Курской губернии, происходила из старинного дворянского рода, к которому принадлежал Н. М. Карамзин и Афанасий Фет.

По первому мужу матери, генерал-лейтенанту Г. И. Домонтовичу, Северянин считал своими родственниками выдающуюся певицу Евгению Константиновну Мравинскую (сценическое имя — Мравина) и дипломата Александру Михайловну Коллонтай. Северянин дорожил своей родословной:

...гетман Довмонт,
Из старых польских воевод,
Он под Черниговом в сто комнат
Имел дворец под лоном вод.
(«Роса оранжевого часа», 1925)

Особую гордость Северянина вызывало родство с «доблестным дедом» Карамзиным: «И в жилах северного барда / Струится кровь Карамзина» («Поэза о Карамзине», 1912) .

1888-1895

Живет в Петербурге.

Раньше, чем читать, научился петь.

С детства слывет «заправским меломаном», бывает в Мариинском театре, где блистала Мравинская, в консерватории, Театре Народного дома императора Николая II, Театре музыкальной драмы, нередко запоминает любимые арии и напевает их так, что взрослые удивляются его слуху.

Игорь Северянин напишет о ярком впечатлении, которое произвели на него оперы «Рогнеда» А. Н. Серова и «Князь Игорь» А. П. Бородина, поставленные в 1895—1896 гг. в Мариинском театре с участием Ф. Шаляпина: «Обе эти оперы — русские оперы! — очаровали меня, потрясли, пробудили во мне мечту, — запела душа моя. Как все было пленительно, как небывало красочно: мягкий свет люстр, бесшумные половики, голубой бархат театра, сказочная сцена с витязями, лошадьми, Кремлем Путивльским, киевскими лесами дремучими, пещерой Скульды — и такая большая, широкая, высокая, глубокая! Вокруг, в партере, нарядно, бархатно, шелково, душисто, сверкально, притушенно-звонко. <...> Сладко кружится голова. Как не пробудиться тут поэту, поэтом рожденному?.. Лучшей обстановки и не выдумаешь».

Лето 1894. Вместе с матерью отдыхает на Рижском взморье.

В «Поэзе о Майоренгофе» (1915) напишет:

Я помню: в Майоренгофе,
Когда мне было семь лет,
Я грезил о катастрофе,
О встречах, которых нет. <...>
Maman с генеральшей свитской
Каталась в вечерний час.
И нынешний Кусевицкий
Настраивал контрабас...

1895

Пишет свое первое стихотворение «Звезда и дева». Позже поэт включит это произведение «как курьез» в приготовленный для полного собрания сочинений том детских и юношеских произведений — «Ручьи в лилиях» (сборник не был издан):

Вот и звезда золотая
Вышла на небо сиять.
Звездочка верно не знает,
Что ей недолго блистать.
Так же и девица красна:
Выйдет на волю гулять.
Вдруг молодец подъезжает, —
И воли ее не видать...

В этом же году родители Игоря Лотарева расстаются и мальчик вместе с отцом переезжает в Череповецкий уезд Новгородской губернии к сестре и брату отца.

Нежная любовь к родному Северу и его природе пройдет через все творчество поэта. Образ родной реки в северной губернии станет символом его неразрывной связи с любимой родиной.

Незадолго до смерти поэт напишет:

Сияет даль, и там, в ее сияньи,
Порожиста, быстра и голуба,
Родная Суда в ласковом влияньи
На зрелые прибрежные хлеба.
Ее притоки — Андога и Кумба,
Нелаза, Кемза, Шулома и Колпь, -
Открытья восьмилетнего Колумба,
Я вижу вас из-за несметных толп
(«Сияет даль...», 1940).

1896-1897

Живет в Новгородской губернии в имении своего дяди М. П. Лотарева — Сойвола, расположенном в 30 верстах от города Череповца.

В автобиографии, подготовленной для «Словаря русских писателей» С. А. Венгерова, Северянин писал: «Там, на любимой Суде, Игорь проводил летние каникулы, лишь изредка отпускаемый в Петербург к матери, и там же он познал первую (идеальную) любовь к кузине Лиле, дочери брата отца, которая была на 5 лет его старше. Автор осознал себя поэтом благодаря этой любви».

1898-1902

Будущий поэт учится в Череповецком реальном училище и живет на квартире директора училища князя Б. А. Тенишева.

Во время учебы увлекается литературой и, по собственным словам, «испытал сильное влияние Густава Эмара и Луи де Буссенара, позже — Дюма, Гюго, Тургенева и отчасти Гончарова, из поэтов гр. Алексея Толстого, а также Мирры Лохвицкой, Фофанова, Бодлэра и др.».

В библиотеке Северянина сохранилась книга «Русские поэты за сто лет (С пушкинских времен до наших дней) в портретах, биографиях и образцах» (СПб., 1901). На титульном листе владельческая надпись «Игорь Лотарев», а на следующей странице пояснение за подписью «Игоря-Северянина»: «В год издания — 1901 — получил в подарок от мамочки — посылкой из Петербурга в Череповец, Новгородской губ. Переплел у Ярославцева на

Благовещенской ул. 1922 г. Toila. Eesti». Более ста поэтов были представлены в томе.

1903

Начало года. Е. М. Лотарева, первая любовь Игоря, кузина Лиля, выходит замуж.

Позже в поэме «Роса оранжевого часа» поэт упомянет «пламную эпиталаму», прочитанную им на свадьбе своей кузине, в которую был влюблен, «из пира чуть не сделав драму».

Весна. Вместе с отцом совершает путешествие на Дальний Восток, в Квантун, где отец работает коммерческим агентом в одном из пароходств.

Декабрь, 31. Незадолго до начала русско-японской войны Игорь Лотарев возвращается в Петербург и живет с матерью в Гатчине. В гостях у матери часто бывают литераторы, художники, музыканты и Северянин не раз вспомнит эту пору как время восторгов и музыки, время, когда он стал поэтом.

1904

Май, 28. В Ялте в возрасте 44 лет умирает отец поэта.

Сентябрь, 25. Первая публикация. Дозволена цензурой к печати брошюра Игоря Лотарева «К предстоящему выходу Порт-Артурской эскадры: Стихотворение». СПб.: Тип. К. Шлегельмильх. 4 с. Датировано: 15 сентября 1904 г.

Октябрь, 12. Дозволена цензурой к печати брошюра «Гибель «Рюрика»: Стихотворение». СПб.: Тип. К. Шлегельмильх. 1904. 6 с. 200 экз. Датировано: 27 сентября 1904 г.

В эпиграфе автор рассказывал о том, что видел на крейсере-герое:

Он спит теперь, герой, сном вечности объят,
И имя Рюрика звучит бессмертной славой.
Не далее ж того, как год тому назад
Он пышный бал давал, красавец величавый.
Пускай же этот бал останется в сердцах
Участников его прекрасным сновиденьем.
Пусть вспомянут они его в своих мечтах,
Как жизни горестной отрадное мгновенье.

Ноябрь, 4. Дозволена цензурой третья брошюра «Подвиг "Новика": Стихотворение». СПб.: Тип. «Самокат», 1904. 7 с. 300 экз. Датировано: 5 октября 1904 г.

200 экз. этой брошюры автор посылает для чтения солдатам.

Н. Лухманова поблагодарила автора посредством «Петербургской газеты», «чем доставила ему большое удовлетворение» (см. запись за 8 апр. 1905 г.).

1905

Февраль, 1. Выходит в свет солдатский журнал «Досуг и дело», который публикует стихотворение Игоря Лотарева «Гибель "Рюрика"». Позже поэт называл эту публикацию началом своего литературного пути и именно от нее отсчитывал 30-ти и 35-летие своей литературной работы.

Февраль, 3. Дозволена цензурой брошюра «Взрыв "Енисея": Стихотворение». СПб.: Тип. И. Флейтмана. 1905. 4 с. Датировано 11 октября 1904 г.

Апрель, 8. Игорь Лотарев впервые отмечен на страницах «Петербургской газеты» писательницей Н. А. Лухмановой, которая рассказывает, что передала раненым «на театре военных действий с Японией» 200 экземпляров брошюры Игоря Лотарева «Подвиг "Новика"»:

«...Минутами получается здесь душевное обновление, снова переживаешь детские, маленькие, такие сладкие, полные радости. Пришла картонка, обшитая холстом, полная тоненьких книжечек, 200 экземпляров стихотворения "Подвиг Новика". Этот подарок, предназначенный автором еще для елки, запоздал, но... будет роздан в окопах солдатикам, которые охотно читают такие маленькие книжечки, которые можно сейчас же спрятать в карман. Спасибо автору».

Апрель, 20. Дозволена цензурой брошюра «Потопление "Севастополя"». СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1905. 4 с. Датировано 27 марта 1905 г.

Май, 10. Дозволена цензурой брошюра «Захват "Решительного": Стихотворение». СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1905. 4 с. Датировано ноябрем 1904 г.

На последней странице обложки перечислены все предыдущие издания Игоря Лотарева и указан его домашний адрес: «Продаются в складе изданий: СПб., Средняя Подьяческая ул., 5, кв. 3».

Лето. Проводит в Гатчине под Петербургом, где его мать снимает дачу.

Знакомится с Евгенией Гутцан (Гуцан), которую называл Златой.

Мать Златы умерла, а ее отец, работавший дворником, пропил состояние семьи. Когда поэт познакомился со Златой, им было по восемнадцать лет. Злата жила и работала в Петербурге швеей. Влюбленный поэт продал самое дорогое, что у него было тогда, свою библиотеку, чтобы снять квартиру и жить с ней вместе.

Мать была против брака сына со швеей и сказала об этом Злате. Гордая Злата ушла от любимого, сказав ему, что неверна, и скрыв от него, что ожидает ребенка.

Через некоторое время у Златы родилась дочь Тамара.

Злата вышла замуж за состоятельного человека. Любовь к поэту пронесла через всю жизнь.

Е. Т. Гуцан адресована поэма «Злата», а также шедевры любовной лирики «Очам твоей души», «Ты ко мне не вернешься...», Сонет («Любви возврата нет...», 1908), «Спустя пять лет» (1910) и «Аккорд заключительный» в книге «Златолира»; позже о «бессмертной» и «неизменной» любви написан автобиографический роман «Падучая стремнина».

Июнь, 20. Дозволена цензурой брошюра «Конец "Петропавловска": Стихотворение». СПб.: Тип. И. Флейтмана. 4 с. Датировано 10 ноября 1904 г.

Июль, 6. Запрещено цензурой стихотворение «Сражение при Цусиме», датированное 29 июня 1905 г. Цензурный экземпляр сохранился в архиве Северянина в Эстонском литературном музее в Тарту с пометой "кат<егорически> запрещ<ается>" и датой — 6 июля 1905 г.

Июль, 27. Дозволена цензурой брошюра «Бой при "Чемульпо": Стихотворение». СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1905. 4 с. Датировано 4 января 1905 г. Посвящено годовщине гибели «Варяга» и «Корейца».

Вышедшие в 1904—1905 гг. восемь брошюр о русско-японской войне автор хотел выпустить под названием «Морская война» (намерение не осуществилось).

Август, 11. Дозволена цензурой брошюра «По владениям Кучума». СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1905.4 с. Датирована: «Порт-Дальний, июнь 1903 г.». На обложке ниже заглавия напечатано содержание: «Стихотворения: 1) На Урале. 2) Около Иртыша. 3) Озеро Байкал».

В этот же день. Дозволена цензурой брошюра «Из "Песен сердца" (I—V): Из стихотворений 1903 г.». СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1905. 8 с. В издание вошло пять стихотворений, среди которых «Царевна Суды», «Обманщица-весна», «Несбыточный сон» и др.

Стихи, вошедшие в брошюру, написаны во время пребывания поэта на Дальнем Востоке в Порте-Дальнем в августе-декабре 1903 г., посвящены первой любви поэта кузине Лиле, которая перед его отъездом вышла замуж, и полны чувствами разочарования и грусти.

Август, 27. В возрасте 36 лет умирает от туберкулеза Мирра Лохвицкая, поэтесса, которую особенно высоко ценил Игорь Северянин.

Критик А. Измайлов напишет в некрологе:

«К ней применили, и оно так и осталось навсегда, имя новой русской Сафо, певицы вакхической страсти, знойного наслаждения, упоения рабством и владычеством любви. "Amori et dolori sacrum" — значится как эпиграф на одной из ее книг, и она, действительно, была словно жрица в храме, посвященном любви и любовной тоске, любовному страданию, всему огромному содержанию любви, со всем захватом чувственности, стонами наслаждения, смелостью и дерзостью порыва...»

Декабрь, 15. Дозволен цензурой «Мимоза: 1-й сборник стихотворений» СПб.: Издание Игоря Лотарева. Тип. И. Флейтмана, 1906. 8 с.

Издание открывается фотопортретом Мирры Лохвицкой и посвященным ее памяти стихотворением «Певица страсти».

Не слышу больше я песен страстных,
Горячих песен, любовных песен,
Не вижу взоров ее прекрасных,
И мир печален, и сер, и тесен...

Под стихотворением стоит подпись «Князь Олег Сойволский» — псевдоним Игоря Лотарева.

«Памяти почившей Королевы Поэзии Мирры Александровны Лохвицкой...» поэт посвятит сборник «А сад весной благоухает!..» (СПб., 1909); «Бессмертной Мирре Лохвицкой» — сборник «Певица лилий полей Сарона» (СПб., 1910) и стихи «Царица из цариц» (нояб. 1908); в 1905-1910 -«И она умерла молодой...», «Траурная элегия», «Симфония», «Певица страсти (Памяти Мирры Лохвицкой)», «Полусонет», Реквием», «Рондо-лет»; в 1912 — «27 авг. 1912», «Гений Лохвицкой»; в 1918 — «Царица русского стиха»; в 1920 — «Мирре Лохвицкой» (1905 — 27 авг. 1920), «Молитва Мирре» (1921); в 1926 — сонет «Мирра Лохвицкая» и др.

1906

Январь, 13. Дозволен цензурой второй сборник «Мимоза». СПб.: Издание Игоря Лотарева. Тип. И. Флейтмана, 1907. 8 с.

Во 2-м сборнике «Мимоза» поэт объявляет о том, что в следующих выпусках «предполагается поместить, кроме произведений собственных сотрудников, стихотворения Изабеллы Гриневской, Т. Л. Щепкиной-Куперник, Мирры Лохвицкой, Allegro, К. Д. Бальмонта, баронессы Эстен-Сакен, кн. Цертелева, лейтенанта С. и мног. других». В сборнике появляются новые псевдонимы Игоря Лотарева: Бич, Весенний ветерок, Беглец, Изгнанник, Беспристрастный. Сохранилась визитная карточка: «Игорь Васильевич Лотарев, редактор-издатель ежемесячных литературных выпусков "Мимоза"».

Март, 3. Дозволена цензурой брошюра «В северном лесу: Очерк». СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1906. 4 с. Датировано декабрем 1905 г.

Апрель, 14. Дозволена цензурой брошюра «Лепестки роз жизни (I—III). Из стихотворений 1906 г.». СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1906. 4 с.

Лето. Проводит на мызе «Ивановка», ст. «Пудость» близ Гатчины под Петербургом, где отдыхал с 1906 по 1914.

Он писал:

Восемь лет эту местность я знаю.
Уходил, приходил, — но всегда
В этой местности бьет ледяная
Неисчерпываемая вода...
И светло мне глаза оросили
Слезы гордого счастья, и я
Восклицаю: ты — символ России,
Изнедривающаяся струя!

1907

Июнь, 7. Умирает от менингита сводная сестра по матери Зоя Домонтович.

Ноябрь, 20. Знакомится в Гатчине с поэтом Константином Фофановым, которого высоко ценит, ежегодно отмечая день встречи с ним как праздник.

Посвятит «Его светозарности Королю Поэзии» сборник «Лунные тени» (1908) и немало стихотворений: «У К. М. Фофанова» (1907), «Великому современнику» (1909), «Поздней осенью» (1909), «Над гробом Фофанова» (1911), «На смерть Фофанова» (1911), «Поэза о Фофанове», «Мечты о Фофанове» (1913) и др., напишет несколько мемуарных очерков о поэте.

«Фофанов был обаятельным, мягким, добрым, ласковым и сердечным человеком, очень нравственным, религиозным и даже застенчивым по-детски.

Он любил своих детей, в особенности — Константина (Олимпова впоследствии)... <...> Кроме своей жены, как я имею основания утверждать, он не знал ни одной женщины».

Игорь Северянин отметит: «Ни у одного из русских поэтов нет того, что вы найдете у Фофанова относительно северной весны: ее души, ее аромата, повторяю, почти недушистого, но такого пленительного своими возможностями, что эта недушистость душистее всякого яркого аромата, ибо в ней он только подразумевается, не передан, не запечатлен и, именно в силу этого обстоятельства своей неопределенности, насыщен истинным свойством благоухания точного неприкрашенного, непреувеличенного ничем. Вот это-то и есть, по-моему, отличительная черта его лирики, в этом-то и таится вся ее душа — все ее непередаваемое обаяние, которое не подлежит никаким анализам, никакой формулировке».

Фофанов также посвятил Северянину немало стихов. Он первым поддержал Северянина. А. Измайлов расскажет, как «однажды Фофанов пришел в редакцию в сопровождении молодого, стройного, симпатичного человека, безбородого и безусого, держащегося со светской выправкой, скромно и спокойно. Он был без кудрей до плеч, ничто не подчеркивало в его наружности звания поэта, в глазах светилась своя тихая дума, далекая от предмета случайного сейчас разговора.

Познакомьтесь: Игорь Северянин. Поэт. Очень талантливый, очень талантливый, — заговорил своей нервной, заикающейся скороговоркой Фофанов. — Мы на днях вместе снимались. Я вам принесу карточку.

Огромный и прекрасный талант, Фофанов был щедр на признание дарований в начинающих».

Ноябрь, 26. К. Фофанов пишет в Гатчине «Акростих: Посвящается Игорю-Северянину»

Декабрь, не позднее 30. Первое упоминание псевдонима Игорь-Северянин на визитной карточке.

1908

Март, 30—31. Пишет поэму «Злата» о любви к Евгении Тимофеевне Гуцан (Гуцан-Менеке), где рисует ее портрет:

Блондинка... стройная... не девушка — мечта!
Фарфоровая куколка! мимоза!
Как говорит Ростан — Принцесса Грёза!

Март, 26. На следующий день после смерти поэта А. М. Жемчужникова, одного из трех братьев, которые подписывались вместе с их кузеном А. К. Толстым псевдонимом Козьма Прутков, пишет стихотворение «Памяти А. М. Жемчужникова». Выходит в свет в виде листовки, где впервые появляется сдвоенный дефисом псевдоним поэта «Игорь-Северянин», которым поэт как бы отмечает важный рубеж своего творческого пути.

Позже в очерке «Фофанов на мызе "Ивановка"» (1911) поэт укажет на значение своего псевдонима: «После отъезда Фофанова выпал снег в конце мая. Снег белой ночью. Настоящий полярный север. И мне, как истому северянину, это явление было ближе и понятнее, чем всем вам, мои безвестные читатели...»

Апрель. Выходит брошюра «На смерть Лермонтова». 1-е изд. СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1908. 4 с. На обложке объявление: «Весь сбор предназначен автором на сооружение памятника поэту».

На 4-й странице объявление о скором выходе в свет «новой книги стихов Игоря-Северянина «Лунные тени» (40 страниц). Продажа будет производиться во всех лучших книжных магазинах С. Петербурга, Москвы и других больших городов». На самом деле вышла в двух частях в 1908 и 1909 гг. и в меньшем объеме.

Северянин вспомнит, что в 1908 г. промелькнули первые отзывы о его стихах.

Весна. Навещает писателя Л. Н. Андреева. В Петербурге поддерживает с ним соседские отношения, пишет ему.

Май, 21—23. К. М. Фофанов проводит два дня на даче у поэта в «Ивановке».

«Написал у меня около 20 стихотворений» (из письма Игоря-Северянина к Л. Н. Афанасьеву от 24 мая 1908 г.).

Среди этих произведений — «На память Игорю-Северянину», «Пророк Илья» и др.

Лето. Проводит на мызе «Ивановка» под Петербургом в своей «Идеальной Идиллии».

Декабрь, 5. Рождение дочери Игоря Северянина и Е. Т. Гуцан — Тамары Шмук.

В течение года. Выходят брошюры Игоря-Северянина «Зарницы мысли: 1-й сб. стихотворений»; «Сирень моей весны: 2-й сб. стихотворений»; «Злата (Из дневника одного поэта)», «Лунные тени», Часть 1, посвященная К. М. Фофанову и Часть 2, посвященная Л. Н. Афанасьеву; а также «Лазоревые дали» с двумя посвящениями К. М. Фофанова.

Одно из них: «Ничего лучшего не мог я придумать, что мне показал Игорь Северянин. Чту Его душу глубоко. Читаю Его стихи — и все говорит мне: в Тебе — Бог! К. Фофанов. 22 мая 1908 г. Пудость» и стихотворение «Пророк Илья».

Все сборники вышли в СПб.: Тип. И. Флейтмана.

Северянин вспомнит: «В 1908 г. промелькнули первые заметки о брошюрах. Было их немного, и критика в них стала меня слегка поругивать».

Встречается с Иваном и Евгением Пуни, К. М. Фофановым, Л. Н. Афанасьевым и др.

1909

В течение первого полугодия. Выходят брошюры:

1. «Это было так недавно... Стихи» (с посвящением Л. Н. Афанасьева). СПб.: Тип. И. Флейтмана; 1909. 8 с. 100 экз.

на 2-й стороне обложки «Посвящение А. Н. Афанасьева» Игорю-Северянину (И. В. Лотареву) — ответ на стихотворение Северянина в брошюре «Лунные тени» Часть 2; на 4-й стороне обложки объявление: «Портреты автора (4 позы) продаются в фотографии И. Здобнова (Невский пр., 10)»;

2. «А сад весной благоухает!..» Стихи. СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1909. 8 с. 100 экз., с откликом писательницы И. А. Гриневской.

В отклике, в частности, говорится: «Горячо желаю его звучным и задушевным стихам широкого распространения».

Рецензент «Биржевых ведомостей» так напишет вскоре после выхода сборника: «Книжечка, заключающая в себе восемь страниц, посвящена "страстно скорбящим автором, благоговейно склоненным", памяти "почившей Мирры Лохвицкой". <...> От культа бесплотного образа автор непрочь перейти и к более материальному культу. Некой Зое Ч. он посвящает, между прочим, такие строки (она, очевидно, цыганка): "Вина, вина!.."»

В рецензии, опубликованной в газете «Красноярский вестник», также отмечалась неровность содержания: «Книжечка, заключающая в себе восемь страниц, посвящена "страстно скорбящим автором, благоговейно склоненным", памяти "почившей Мирры Лохвицкой". «То стихи его изысканны, задушевны, то представляют из себя что-то дикое, кричащее. "Хабанера" — тяжело запутанный выкрик».

3. «За струнной изгородью лиры. Стихи» (С посвящением К.М. Фофанова и послесловием В. В. Уварова-Надина). Спб.: Тип. И. Флейтмана, 1909. 16 с. 100 экз.

Из послесловия: «Его лира, освежая от сантиментализма школы прошлых времен и не отражая в себе непонятного мрака стиля, является самостоятельной, оригинальной.

Будет время, когда поймут и оценят его и печать, и просвещенное русское общество. Ведь все большое не сразу дается разумению толпы».

Май, 1. Выезжает вместе с П. А. Ларионовым в «Ивановку» под Петербург.

Июнь. Пишет стихотворение «Очам твоей души», адресованное Е. Т. Гуцан. Под названием «Увертюра» оно откроет брошюру «Очам твоей души», позже поэт откроет им книгу «Громокипящий кубок»:

Очам твоей души — молитвы и печали,
Моя болезнь, мой страх, плач совести моей;
И всё, что здесь в конце, и всё, что здесь в начале, —
Очам души твоей...

Очам души твоей — сиренью упоенье
И литургия — гимн жасминовым ночам;
Всё — всё, что дорого, что будит вдохновенье, —
Души твоей очам!

Твоей души очам — видений страшных клиры...
Казни меня! пытай! замучай! задуши! —
Но ты должна принять!.. И плач, и хохот лиры —
Очам твоей души!..

Лето. Проводит в «Ивановке». Много работает.

Из письма поэта к К. М. Фофанову: «Я написал здесь больше 50 вещей. Живем мы теперь во дворце Павла; приехала мама с прислугой. Комнат много (17), и мы можем удобно устроиться... <...> Перевожу Бодлэра (при помощи maman); есть уже 8 сонетов из него».

Из сонета «Под Шарля Бодлера. Больная муза»:

Бедная муза моя, что сегодня с тобою?
Впадины глаз твоих полны видений тени волною,
И на лице разливаются тени волною,
Тени безумья и ужаса чувств ледяных.

На даче поэта часто навещают Л. Н. Афанасьев, А. Уваров, К. М. Фофанов и др.

Среди написанных этим летом стихов — «Ее монолог», «Идиллия», «Все по-старому...», «Чайная роза» и др.

Июль. Выходит брошюра 26. «Интуитивные краски: Немного стихов». СПб., Тип. И. Флейтмана, 1909. 16 с.

Август. Пишет стихотворение «Ты ко мне не вернешься», посвященное Злате (Е. Т. Гуцан):

Ты ко мне не вернешься даже ради Тамары,
Ради нашей дочурки, крошки вроде крола:
У тебя теперь дачи, за обедом — омары,
Ты теперь под защитой вороного крыла...
............
Ты ко мне не вернешься, даже... даже проститься,
Но над гробом обидно ты намочишь платок...
Ты ко мне не вернешься в тихом платье из ситца,
В платье радостно-жалком, как грошовый цветок.

Как цветок... Помнишь розы из кисейной бумаги?
О живых ни полслова у могильной плиты!
Ты ко мне не вернешься: грёзы больше не маги, —
Я умру одиноким, понимаешь ли ты?

А. Измайлов назвал эти стихи «прелестными, трогательными, личными <...>, похожими на плач большого ребенка...». В. Брюсов счел, что стихи «Злате» читаются «как подлинная трагедия».

Ноябрь, 21. Делает дарственную надпись Е. Пуни на брошюре «Интуитивные краски»:

«Я передаю тебе, Женя, эту книжку в день душевной обнаженности и слияний, — с тем большим удовольствием я это делаю. Игорь. 21.XI. 1909».

1910

Январь, 12. Писатель И. А. Наживин привозит брошюру «Интуитивные краски: Немного стихов» в Ясную Поляну и читает ее Льву Толстому.

Подробности этого визита изложены в очерке Наживина «В Ясной Поляне»: «Много смеялся он <Толстой> в этот вечер, слушая чтение какой-то декадентской книжки — не то "Интуитивные звуки", не то "Интуитивные краски", где, разумеется, был и "вечер, сидящий на сене", и необыкновенная любовь какая-то, и всевозможные выкрутасы. Особенно всем понравилось стихотворение, которое начиналось так:

Вонзим же штопор в упругость пробки,
И взоры женщин не станут робки...
<цит. с искажениями>.

Но вскоре Лев Николаевич омрачился.

— Чем занимаются!.. Чем занимаются!.. — вздохнул он. — Это литература! Вокруг — виселицы, полчища безработных, убийства, невероятное пьянство, а у них — упругость пробки!»

Отрицательную часть отзыва Толстого с собственными комментариями вскоре перепечатали многие газеты России, не упомянув, что это стихотворение «особенно всем понравилось».

По словам Северянина, Лев Николаевич разразился «потоком возмущения по поводу явно иронической "Хабанеры", об этом мгновенно всех оповестили московские газетчики во главе с С. Яблоновским, после чего всероссийская пресса подняла вой и дикое улюлюканье, чем и сделала меня сразу известным на всю страну!.. С тех пор каждая моя новая брошюра тщательно комментировалась критикой на все лады, и с легкой руки

Толстого, хвалившего жалкого Ратгауза в эпоху Фофанова, меня стали бранить все, кому не было лень».

Март, 13. Выступает на концерте в зале курсов Заславского. Читает «Увертюру» («Колье принцессы — аккорды лиры...», «Зизи»).

Апрель, 1. Умирает Михаил Александрович Врубель (род. в 1856) — художник, которого особенно любил Игорь Северянин.

Апрель, 3. На похоронах М. А. Врубеля на Новодевичьем кладбище в Петербурге, где присутствовали В. А. Беклемишев, В. А. Серов, А. Н. Бенуа, Л. Н. Бенуа, Н. К. Рерих, Б. М. Кустодиев, В. В. Матэ, С. П. Дягилев, Л. С. Бакст, К. С. Петров-Водкин, М. В. Добужинский, Игорь Северянин слышит единственную, произнесенную над могилой, — речь Александра Блока. Особенно поражает поэта блоковское определение гениальности:

«...гениален только тот, кому удалось расслышать сквозь <...> ветер целую фразу...»

Памяти художника Северянин посвящает стихотворение «Врубелю (1 апреля 1910 г.).

Так тихо-долго шла жизнь на убыль
В душе, исканьньем обварованной...
Так страстно-тихо растаял Врубель,
Так безнадежно очарованный...

Апрель, 18. В шестидесятилетний юбилей писателя и журналиста Иеронима Иеронимовича Ясинского (1850—1931?), друга К. М. Фофанова, Северянин пишет стихотворение «Весенняя яблоня. Акварель» датирует его «1910. Апрель. Св. Пасха» и посвящает «Перу И. И. Ясинского».

Весенней яблони в нетающем снегу Без содрогания я видеть не могу: Горбатой девушкой — прекрасной, но немой — Трепещет дерево, туманя гений мой...

Апрель, 25. Выступление на концерте О-ва «Труд и Культура» в Петербурге.

Читает стихи, в том числе недавно написанное стихотворение «Это было у моря: Поэма-миньонет», которое станет одним из самых популярных. Войдет в сборник «Колье принцессы» и «Громокипящий кубок».

Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж...
Королева играла — в башне замка — Щопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было всё очень просто, было всё очень мило:
Королева просила перерезать гранат;
И дала половину, и пажа истомила,
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа...
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.

Весна. Выходит брошюра 27 «Колье принцессы. Первая тетрадь третьего тома стихов. Брошюра 27». Весна. 16 с. С посвящением: «Памяти Амбруаза Тома, аккомпаниатора моей Музы».

Один из экземпляров Игорь-Северянин дарит К. М. Фофанову:

Поэту Славному дарю я книгу эту.
Поэзии прекрасной королю...
Дарю любовь Великому Поэту
И, как Любовь, Его люблю!

Автор
Сергиево. Май. 1910 г.

Лето. Выходит в свет брошюра 28 «Певица лилий полей Сарона. Вторая тетрадь третьего тома стихов. Брошюра 28. СПб.: Тип. И. Флейтмана. 1910. Лето. 8 с. 100 экз.

Заглавие книги связано с названием Саронской долины (Палестина), славившейся цветами, о чем упоминается в «Песне песней».

Лето проводит в Ивановке. Поэта навещают «ежедневный» Е. Пуни», Грааль-Арельский, К. М. Фофанов с сыном Костей, Дорин, И. С. Лукаш, В. В. Уваров.

Август, 27. Дарственная надпись Граалю-Арельскому на брошюре «Певица лилий полей Сарона» — «Ландышу Сарона».

Сентябрь. Пишет одно из наиболее известных своих стихотворений «Квадрат квадратов».

Никогда ни о чем не хочу говорить...
О поверь! — я устал, я совсем изнемог...
Был года палачом, — палачу не парить...
Точно зверь заплутал меж поэм и тревог...
Ни о чем никогда говорить не хочу...
Я устал... О поверь! изнемог я совсем...
Палачом был года — не парить палачу...
Заплутав, точно зверь, меж тревог и поэм...

Вл. Гиппиус отметит тоску и безвыходность и назовет «Квадрат квадратов» «фатальным» квадратом».

Композитор С. С. Прокофьев, отметивший у Северянина «начатки» композиторского дарования, особенно восхищался этим стихотворением.

Октябрь, до 25. Выходит в свет брошюра 29 «Предгрозье: Третья тетрадь третьего тома стихов». СПб.: Тип. И. Флейтмана. Осень. 16 с. Посвящена «Памяти Шарля Бодлера».

Датируется по дарственной надписи К. Олимпову: «Дорогому Константину Константиновичу Фофанову — любящий и ожидающий автор. 1910. 25.Х».

В одной из рецензий на брошюру в газете «Новое время» критик обратит внимание на тему авиации: «Авиация, наконец, нашла своего поэта. Это г. Игорь Северянин. <...> Если некогда Бенедиктов открыл зубы у голубей, то почему бы не быть плечам у орлов? Тем более, что, по собственному определению г. Северянина, — он "интуит с душой мимозной" <так!>, а такому все простительно».

В статье А. Измайлова за подписью «Аякс» в «Биржевых ведомостях» читаем «об одном современном стихотворце, почти регулярно каждый месяц издающем в свет по небольшой тетрадке стихов»: «Трагедия Северянина в том, что это человек без всякого редактора. В его стихах иногда теплится чувство, как например, в пьеске "Ты ко мне не вернешься даже ради Тамары".

Но тут же рядом он пересыпает стихи самыми чудовищными рифмами, сочиняет свои глаголы, свои прилагательные. Целые страницы иногда представляют сплошную чехарду рифмованных строчек. <...>

Ища новых образов, он не проходит мимо самых новых явлений, например, авиации. Он — песнопевец-авиатор, цель которого — "небес штандарт"».

1911

Февраль. Выходит листовка «Эпиталама» СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1911. Февраль. 1 с.

Пою в помпезной эпиталаме —
О, Златолира, воспламеней! —
Пою Безумье твое и Пламя,
Бог новобрачных, бог Гименей!

Л. Рейснер увидела в «Эпиталаме» выражение богатства и щедрости поэзии «прославленного эголирика».

«Он принес с собой радость, этот странный человек с мертвым лицом и глубочайшим голосом.

В ночных кафе, после трех часов ночи, перед ошеломленными профессионалами его "поэзы" кипели, как брага, цвели как цветет счастие: "Пою в помпезной эпиталаме... <...>". Он дерзал любить и благословлять. Как отпущение грехов, цвели ландыши его весны, и форма стиха была, как прозрачнейший лед».

Весна. Выезжает на лето в село «Дылицы» (ст. Елизаветино под Петербургом) и знакомится там с Еленой Золотаревой.

Выходит книга «Электрические стихи. Четвертая тетрадь третьего тома стихов. Брошюра 30. СПб.: Тип. И. Флейтмана, 1911. Февраль. Предвешняя зима. 24 с.

Из рецензии И. В. Игнатьева, опубликованной в газете «Нижегородец»:

«Мне и нравится и не нравится заголовок тетради. Пусть он нов. Но стиль содержания испрашивает другого, столь же стильного наименования». Северянин «кропотливую работу свою совершает как крот, невидимо, неслышимо, лишь изредко напоминая о себе небольшими кусочками земли — плодом собственного травайливания. Зато кусочки-тетради чистый чернозем, ароматный, густой, жирово-растительный».

Май, 5. Читает свое только что написанное стихотворение «Весенний день» К. М. Фофанову и его сыну Константину.

Это стихотворение Северянин посвящает Фофанову.

По словам Северянина, К. М. Фофанов обнимал его, растроганный и восхищенный. «Пиши всегда так же просто и ясно, как написал этот "Весенний день", и ты будешь всенародным русским поэтом». В свою очередь Северянин отметил: «Ни у одного из русских поэтов нет того, что вы найдете у Фофанова относительно северной весны: ее души, ее аромата, повторяю, почти недушистого, но такого пленительного своими возможностями, что эта недушистость душистее всякого яркого аромата, ибо в ней он только подразумевается, не передан, не запечатлен и, именно в силу этого обстоятельства своей неопределенности, насыщен истинным свойством благоухания точного неприкрашенного, непреувеличенного ничем. Вот это-то и есть, по-моему, отличительная черта его лирики, в этом-то и таится вся ее душа — все ее непередаваемое обаяние, которое не подлежит никаким анализам, никакой формулировке».

Май, 17. Умирает поэт Константин Михайлович Фофанов.

Май, 20. На кладбище Новодевичьего монастыря в Петербурге проходят похороны Фофанова. Северянин принимает самое непосредственное участие в его похоронах, хлопочет о месте на кладбище и деньгах на похороны у редактора-издателя газеты «Санкт-Петербургские новости». Вместе с сыном умершего поэта, К. Олимповым, выбирает для Фофанова место рядом с могилой Врубеля.

Северянин вспомнит: «Публики было немного: человек триста. Литературный мир по-прежнему блистал своим отсутствием...

Перечисляю присутствовавших: Леонид Афанасьев, Аполлон Коринфский, М. О. Меньшиков, Владимир Лебедев, И. Ясинский, А. Измайлов, д-р Студенцов, полковник И. А. Дашкевич и... публика».

А. Измайлов, часто встречавшийся с Северяниным в те печальные дни, вспоминал спустя почти три года: «Когда К. М. хоронили, И. С. вышел к могиле и прочел простые и трогательные стихи». Речь идет о стихотворении «Над гробом Фофанова».

Милый Вы мой и добрый! Ведь Вы так измучились
От вечного одиночества, от одиночного холода...
По своей принцессе лазоревой — по Мечте своей соскучились:
Сердце-то было весело! сердце-то было молодо! <...>

Июль, 24. Выходит в свет брошюра 31 «Ручьи в лилиях». Пятая тетрадь третьего тома. Брошюра 31. СПб., 1911. Лето. 30 экз. рассылает по редакциям.

Особого внимания критики удостоился «Поэзоконцерт». Автор «Биржевых ведомостей» процитировал эту «пьеску» полностью, назвал ее «галантерейным комплиментом» и напомнил, что «несправедливо забытый первенец нашего декаданса Емельянов-Коханский вдохновил стихотворцев "Шута" и "Осколков" на пародии о фиолетовых руках. Г. Северянин, выступающий теперь спустя 20 лет, с теми же "фиолетовыми концертами", рискует так и остаться в своем интервале, между двух стульев, с репутацией человека, второй раз открывающего Америку».

Стихотворения «Каретка куртизанки» и «Нелли», вошедшие в сборник, отмечены в неотправленном письме М. Цветаевой Северянину (1931).

Строка «Чтоб ножки не промокли, их надо окалошить» из стихотворения «Каретка куртизанки» приобрела самую широкую известность. А. Измайлов не без иронии признал, что Северянин «обессмертил» себя этой строкой.

Лето. В Дылицах пишет стихи, посвященные своей возлюбленной Елене — «Стансы» («Простишь ли ты мои упреки...»), «В березовом коттэдже», «Nocturne».

Простишь ли ты мои упреки,
Мои обидные слова?
Любовью дышат эти строки, —
И снова ты во всем права!..

Август, 5. Газета «Русское слово» публикует статью А. Измайлова о Северянине, в которой читаем: «Игорь Северянин опоздал лет на двадцать со своими, как он выражается, поэзами. Два десятилетия назад, может быть, о нем говорили бы. Теперь читатель видел виды и его не удивишь».

Осень. Северянин печатает стихотворный манифест «Пролог. «Эго=футуризм»» (брошюра 32) и заявляет о создании новой поэтической школы: «Природа, Бог и люди — эгоисты: Я — эгоист» («Поэза истины»).

Вокруг Северянина объединяются не имевшие достаточного литературного опыта Константин Олимпов, Грааль-Арельский (С. С. Петров), Георгий Иванов, которые образуют кружок «Эго».

Северянин получает письмо от Брюсова и присланные им книги.

Позже Игорь Северянин вспомнит:

«Осенью 1911 г. — это было в Петербурге — совершенно неожиданно, ибо я даже знаком с Брюсовым не был, я получил от него, жившего постоянно в Москве, чрезвычайно знаменательное письмо и целую кипу книг: три тома "Путей и перепутий", повесть "Огненный ангел" и переводы из Верлэна. На первом томе стихов была надпись: "Игорю Северянину в знак любви к его поэзии. Валерий Брюсов". "Не знаю, любите ли Вы мои стихи, — писал Брюсов, — но Ваши мне положительно нравятся". <...> В заключение он просил меня выслать ему все брошюры с моими стихами... <...> В письме ко мне Брюсова и в присылке им своих книг таилось для меня нечто чудесное, сказочному сну подобное: юному, начинающему почти никому не известному поэту пишет совершенно исключительное по любезности письмо и шлет свои книги поэт, достигший вершины славы, светило модернизма, общепризнаный мэтр...»

Декабрь, 3. Игорь-Северянин делает дарственную надпись Блоку на своей книге «Ручьи в лилиях», где вспоминает его слова из речи на похоронах Врубеля.

«Александру Александровичу Блоку:
Поэт! Я слышал Вас на похоронах Врубеля. Незабвенна фраза Ваша о гении, понимающем слова ветра. Пришлите лишь Ваши книги: я должен познать их.
Игорь-Северянин.
1911 - XII, 3. СПб.»

В библиотеке Блока сохранилось еще две книги, подаренные ему Северяниным: «Очам твоей души» с дарственной надписью: «Александру Блоку — автор. 912» (с исправлением опечаток) и «Эпилог "Эго-футуризм"» — «Александру Блоку — с сочувствием и уважением. 1912». На смерть Блока Северянин откликнулся стихами.

В 1925 г. напишет «медальон» «Блок», который завершается словами:

У рая слышен легкий хруст шагов:
Подходит Блок. С ним — от его стихов
Лучащаяся — странничья котомка...

Декабрь, после 3. Блок присылает Северянину свой сборник «Ночные часы» с надписью «Поэту с открытой душой».

Декабрь, 24. Первая публикация Игоря-Северянина в газете «Нижегородец» (первый номер вышел 15 июля 1911г.) — стихотворение «Городская осень».

В 1911-1912 гг. в этой газете печатаются стихи поэта и рецензии И. Игнатьева на его книги.

Конец года. Северянина приглашают в литературно-художественное «Кружало» (Иван Игнатьев (И. В. Казанский), Василиск Гнедов, Павел Широков, Дмитрий Крючков) и он ведет переговоры с редакцией петербургских «Рамповых огней» по поводу своего вступления в состав редакционной коллегии.

В «Письмах о русской поэзии» (Аполлон. № 5) Гумилев выделяет творчество Северянина: «...из всех дерзающих, книги которых лежат передо мной, интереснее всех, пожалуй, Игорь Северянин: он больше всех дерзает». «Желание скандала», «жалкая наивность» и «неловкости стиля», которые не преминул отметить строгий критик, не заслонили главных достоинств: «Его стих свободен и крылат, его образы подлинно, а иногда и радующе, неожиданны, у него есть уже свой поэтический облик».

1912

Январь. В Петербурге опубликованы Скрижали Академии эгопоэзии.

«В отличие от школы Маринетти, — пояснял Северянин, — я прибавил к этому слову (футуризм) приставку "эго" и в скобках: "вселенский" <...> Лозунгами моего эгофутуризма были: 1. Душа — единственная истина. 2. Самоутвержденье личности. 3. Поиски нового без отверганья старого. 4. Осмысленные неологизмы. 5. Смелые образы, эпитеты, ассонансы и диссонансы. 6. Борьба со "стереотипами" и "заставками". 7. Разнообразие метров».

Январь, 20. Брюсов пишет стихотворение с посвящением в рукописи «Учителю и вождю Академии эгопоэзии Игорю Северянину», которое начиналось словами: «Строя струны лиры клирной, / Братьев ты собрал на брань...»

Февраль, до 27. Выходит в свет брошюра 33 «Качалка грёзерки.

Датируется по дарственной надписи К. Олимпову.

Апрель, до 17. Выходит в свет брошюра 34 «Очам твоей души».

Критик А. Измайлов откликнется на брошюру в «Русском слове»:

«У Игоря Северянина есть уже своя маленькая школа. В ней он признан маленьким королем. <...>

Сейчас вышла 34-я брошюра его поэз: "Очам твоей души". Всего характернее в ней то чувство пресыщения своим величием, какое, наконец, овладело автором со всех сторон».

Апрель, 17. Делает дарственную надпись Сологубу и Брюсову на брошюрах «Очам твоей души».

Май, 8. Из письма В. Я. Брюсову: «На днях у меня начался пятый том "Критики о моем творчестве", критики бездарной и мною ослепленной, тщательно собираю все вырезки, чтобы ознакомить с ними моего подрастающего читателя».

Июнь, 22. Выходит первый номер газеты «Дачница» (Стрельна; всего было 7 номеров), посвященный памяти К. М. Фофанова, в котором публикуется стихотворение Северянина «В кленах раскидистых» и воспоминания Северянина «Фофанов на мызе "Ивановка"».

Лето. Проводит на мызе «Пустомержа», ст. Веймарн (в четырех часах от Петербурга) с Еленой Яковлевной Золотаревой.

Август, 13. Умирает выдающийся, любимый Игорем Северяниным, французский композитор Жюль Массне, которому поэт посвящает стихотворение «Памяти Массне».

Август. Готовит к печати брошюру «Элегантные модели» (в свет не вышла).

Сентябрь, 1. Возвращается из Веймарна в Москву.

Октябрь, 10. Северянин посылает Брюсову свой Сонет-ответ (Акростих с кодою) Валерию Брюсову: «Великого приветствует великий...»

Октябрь, 12. Вечер Игоря Северянина в салоне Сологуба.

Октябрь, 24. Пишет стихотворение «Эпилог», в котором подводит итог своего участия в группе эгофутуристов.

Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!

От Баязета к Порт-Артуру
Черту упорную провел.
Я покорил Литературу!
Взорлил, гремящий, на престол!
............
До долгой встречи! В беззаконце
Веротерпимость хороша,
В ненастный день взойдет, как солнце,
Моя вселенская душа!

Стихотворение в целом и особенно его первая строка «Я, гений, Игорь Северянин» вызывает бурную реакцию критики. А. В. Амфитеатров в статье «Человек, которого жаль» счел, что оно написано «на-смех». Критик газеты «Голос Москвы» восхищался: «Игорь Северянин проделал свой дебют не только с апломбом, но и с размахом подлинной силы, с темпераментом...».

Ноябрь, 19. Георгий Иванов и Грааль-Арельский вышли из группы эгофутуристов и вступили в акмеистический «Цех поэтов». В связи с этим секретарь журнала «Гиперборей» М. Лозинский обращается к Граалю-Арельскому:

«Многоуважаемый Степан Степанович,
в выходящем на днях № 2 Гиперборея будут напечатаны письма в редакцию Игоря Северянина, заявляющего о своем выходе из кружка "Ego" и о прекращении сотрудничества в изданиях "Петербургского Глашатая", и Георгия Иванова, при сем прилагаемое. Может быть, Вы присоедините к письму Г. Иванова Вашу подпись. В таком случае будьте добры сообщить мне об этом возможно скорее, чтобы не задерживать выхода номера».

Осень. Выходит альманах «Орлы над пропастью», в котором впервые публикуется стихотворение Северянина «— Мороженое из сирени!»

— Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!
Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.
Сударыни, судари, надо ль? — не дорого — можно без прений...
Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!

Стихотворение особо выделяют критики.

Н. Трофимович называет автора «продавцом новейшей поэзии». В ответ на критические выпады С. Рубанович скажет: «Увы, господин критик, вы многого не понимаете здесь, а главное, не понимаете, что автор этими словами нарочно как бы показывает из-под костюма мороженника сюртук с петроградского — несомненно петроградского портного и из-под маски мужика-мороженника выглядывает недвижное холодное лицо поэта денди, космополита и эксцессера, и слышатся слова, намекающие на то, что это просто прихоть, маскарад, грёзофарс, chanson russe...». Иванов-Разумник сочтет: «Его "мороженое из сирени" — очень грубое кушанье, щиплющее и острое, но именно в этом и состоит его своеобразный вкус, который как раз "площади" может прийтись по душе».

Декабрь, до 8. Выходит в свет брошюра 35 «Эпилог "Эго-футуризм"». Столица на Неве: Ego. 4 с.

Выход книги датируется по дарственной надписи Брюсову, сделанной 8 декабря.

Декабрь, 20. Выступление в «Обществе свободной эстетики» при Литературно-художественном кружке в Москве.

На вечере присутствуют В. Брюсов, Б. Пастернак, В. Ходасевич, Н. Львова и др.

Декабрь, до 10. Северянин по совету Брюсова принимает решение подготовить новую книгу стихов («Громокипящий кубок»).

Позже Северянин вспоминал:

«Разговор наш длился около часа. Он настойчиво советовал мне подготовить к печати большой сборник стихов, повыбрав их из моих бесчисленных брошюр.

— Это совершенно необходимо, — говорил он, — на что можно рассчитывать при тираже в сто экземпляров, при объеме в 12—20 страниц? Да вдобавок, как Вы сообщаете, брошюры Ваши почти целиком расходятся по редакциям "для отзыва" и в продажу поступает, быть может, одна четверть издания».

1913

Январь, 1. «Новогодье я встречал у милого Федора Кузьмича, где было всего семь человек — интересных; его зовы к себе так магниты» (из письма Игоря Северянина к Брюсову).

Февраль, 13. Л. Д. Рындина делает запись в дневнике о любви к Северянину:

«И главное в моей жизни этот год я скажу в конце сегодняшнего дневника, — это Игорь, да, Игорь Северянин, что говорит, что полюбил меня, что дарит мне свои стихи, что пишет их мне, что проводит со мной долгие ночи».

Февраль. Северянин готовит к изданию в издательстве «Гриф» книгу «Громокипящий кубок». Одно из лучших вошедших в нее стихотворений, «Качалка грэзёрки», посвящает жене основателя этого издательства, JI. Д. Рындиной.

Покачнетесь Вы влево, —
Королев Королева,
Властелинша планеты голубых антилоп,
Где от вздохов левкоя
Упоенье такое,
Что загрезит порфирой заурядный холоп!

Покачнетесь Вы вправо, —
Улыбнется Вам Слава,
И дохнет Ваше имя, как цветы райских клумб;
Прогремит Ваше имя,
И в омолвленном дыме
Вы сойдете на Землю, — мирозданья Колумб!

Федор Сологуб пишет предисловие к книге Игоря Северянина «Громокипящий кубок».

Из предисловия: «Одно из сладчайших утешений жизни — поэзия свободная, легкий, радостный дар небес. Появление поэта радует, и, когда возникает новый поэт, душа бывает взволнована, как взволнована бывает она приходом весны».

Март, 4. В издательстве «Гриф» выходит первое издание книги «Громокипящий кубок» с предисловием Федора Сологуба. Тираж 1200 экз. Впервые имя автора дано без дефиса.

Книга открывает новый этап творческой биографии поэта. «Счастливое чудо» (А. Измайлов), «нечаянная радость» (Ф. Сологуб), «большое культурное событие» (Н. Гумилев), — так определили появление книги современники Северянина.

Март, 9. Выступление в концертном зале Благородного собрания. Лекцию «Искусство наших дней» читает Ф. Сологуб, поэтические иллюстрации — А. Н. Чеботаревская.

Март, 16. Газета «Утро России» публикует рецензию Вл. Ходасевича на «Громокипящий кубок».

«Его поэзия, — пишет В. Ходасевич, — необычайно современна — и не только потому, что в ней часто говорится об аэропланах, кокотках и т. п., — а потому, что его душа — душа сегодняшнего дня. Может быть в ней отразились все пороки, изломы, уродства нашей городской жизни, нашей тридцатиэтажной культуры, "гнилой как рокфор", но в ней отразилось и небо, еще синеющее над нами».

Март, 25. А. Блок, прочитав «Громокипящий кубок», пишет в дневнике об Игоре Северянине:

«Отказываюсь от многих своих слов, я преуменьшал его, хотя он и нравился мне временами очень. Это настоящий, свежий, детский талант (я недооценивал его)».

Март. Выступает в Большой аудитории Политехнического музея.

Отправляется в первое концертное турне по приглашению Сологуба и Чеботаревской по городам России, выступает в Минске, Вильно, Харькове, Екатеринославе, Одессе, Симферополь, Ростов-на-Дону, Баку, Тифлисе, Кутаиси и др. городах.

Адресует Л. Д. Рындиной, которую называет Нефтис, стихотворение «Гашиш Нефтис»:

Ты, куря папиросу с гашишем,
Предложила попробовать мне,
И отныне с тобою мы дышим
Этим сном, этим мигом извне...

В Минске знакомится с С. Шамардиной. Северянин обещает ей прислать свою книгу «Громокипящий кубок».

Шамардина вспомнит:

«До встречи с Маяковским общество Северянина <...> доставляло мне удовольствие. Девчонке нравилось его влюбленно-робкое отношение. Оно меня не очень волновало, скоро я стала принимать его как должное, тем более что почтительная влюбленность его меня не пугала. Бывало приятно забежать к Северянину, послушать приятные неволнующие стихи, выпить чаю с лимоном и коньяком, поговорить о поэтах».

Шамардина дружила с многими поэтами, художниками, артистами — В. В. Маяковским, К. И. Чуковским, В. В. Хлебниковым, братьями Д. Д. и Н. Д. Бурлюками и др.

Шамардина («Сонка с душою взрослого ребенка») является героиней стихотворения «В коляске Экслармонды», автобиографического романа Северянина «Колокола собора чувств» (1925), где описано их совместные турне по Югу России и эстрадный, «с помпою шампанской» успех Сонки. Ей же адресовано стихотворение «Сердцу девьему»».

Журнал «Заветы» (№ 3) публикует рецензию Иванова-Разумника на «Громокипящий кубок» под названием «Мороженое из сирени».

«И. С. несомненно талантливый поэт, самобытный и красочный лирик».

Выходит журнал «Гиперборей» (№ 6), где О. Э. Мандельштам дает высокую оценку творчеству Северянина.

Апрель, 1. В газете «День» выходит рецензия на «Громокипящий кубок», в которой говорится: «В лице И. С. перед нами несомненный талант», поэт «Божией милостью», с определившимся поэтическим миросозерцанием.

Апрель, 7. Газета «Раннее Утро» публикует интервью с К. Д. Бальмонтом, который говорит, что находит Игоря Северянина «талантливым».

Апрель, 12. Заканчивается турне с Ф. Сологубом.

Из письма Северянина В. Я. Брюсову от 7 июня:

«Мы с ним выступили в 11 городах, но из Кутаиса я уже уехал в Петерб<ург>, желая провести Пасху дома. Он же с Анастасией Николаевной ездил еще в Батум; вернулись они на третий день Пасхи. Я писал Вам стихи из Одессы, а из Симферополя послал свою книгу, но не знаю, получили ли Вы и то и другое».

Апрель Рождение дочери Валерии (В. И. Семенова, 1913—1976).

Май, 8. Участвует в вечере Сологуба и Чеботаревской с чтением поэз.

В письме Л. Д. Рындиной Северянин расскажет: «Я встретил там Мережковского, Гиппиус, Тэффи, Глебову, "офицерика Колю" и друг. Много лестного услышал я о себе на этом вечере, и много читал новых и старых! — стихов. Читал и "Качалку грёзэрки"».

Май, 10. Выезжает на дачу в Веймарн под Петроградом вместе с Е. Я. Золотаревой и дочерью Валерией.

Май, 16. В газете «Русское слово» печатается рецензия А. Измайлова «Красавица, нюхающая табак», в которой критик утверждает, что в «Громокипящем кубке» есть пьесы прекрасные, нежные, задушевные».

Май, 17. А. В. Луначарский в газете «Киевская мысль» называет Северянина «талантом».

Июнь. В Троицу в Веймарн приезжают Сологубы.

Июнь, 7. Пишет письмо Брюсову из Веймарна: «В настоящее время печатается второе издание моей книги <Громокипящий кубок>, так как первое почти разошлось. Приготовляю к осени 2-й сборник <3латолира> Много пишу вновь, и эта работа доставляет мне истинное наслаждение. <...> Я рад возвращению Бальмонта, которому, если увидите, будьте добры, передайте искренний привет. <...> Живу здесь "отшельником", никого не вижу; на днях приезжал только Сологуб с женой».

Июнь, 19. Газета «Минский голос» называет Северянина «поэтом-чародеем».

Июль, 26. Приезжает Е. М. Пуни.

Август, 26. В издательстве «Гриф» выходит второе издание «Громокипящего кубка» с предисловием Федора Сологуба. Тираж 1500 экз.

Состав, последовательность стихотворений и заглавия разделов во втором и всех последующих изданиях (всего 10 изданий) оставались без изменений. Во втором—восьмом изданиях автор проставил многие даты стихов по своим ранним сборникам.

Сентябрь, 10. Возвращается из Веймарна в Петербург.

Октябрь, 31. Пишет письмо Л. Д. Рындиной о посвящении ей своей книги «Златолира»:

«Завтра же высылаю Серг<ею> Ал<ексеевичу> "Златолиру", и вот о чем мне хотелось тебя спросить: желаешь ли ты, чтобы я написал: "Посвящается Л. Д. Рындиной", или же: "Лиде", или: "Нефтис моей". Это я говорю о всей книге».

Октябрь. Отказывается от нового турне с Сологубами.

Объясняет в письме Л. Д. Рындиной: «Не поехал по следующим причинам: 1) Болезнь мамы, 2) неполучение аванса, 3) "бесписьменность", 4) угрозный тон телеграмм его и ее: они угрожали... прекращением знакомства!.. Что же! я и прекратил знакомство с ними. Не жалею, — слишком возмущен. Заискивать не рожден. И ведь не акмеист же какой-нибудь, наконец, я! Против него ничего не имею: он действовал под давлением. Ею прямо-таки возмущен. И давно уже. Короче: я доволен своему "освобождению"».

В том же месяце. Первое выступление в Технологическом институте Петербурга.

Ноябрь, 2. Выступление в Петербургском женском медицинском институте вместе с В. Маяковским, В. Хлебниковым, Н. Бурлюком и В. Гнедовым.

Здесь Северянин знакомится с В. И. Гадзевич и посвящает истории этого знакомства стихотворение «Валентина».

В. И. Гадзевич посвящена также «Поэза о тысяча первом знакомстве».

В «Записках о Маяковском» Северянин напишет: «Валентина Ивановна Гадзевич (поэтесса Валентина Солнцева), служащая Петербургского медицинского института, прислала мне из Тамбова телеграмму, что родители согласны на наш брак. Я был увлечен и готов был осупружиться. В. В. <Маяковский> долго и тщетно меня отговаривал. Наконец он признался, что девица завлекла и его и даже обнажалась перед ним. Я верил каждому его слову и потому порвал с нею».

Ноябрь, 16, Выступление на вечеринке вологодского землячества в зале Высших женских курсов вместе с Маяковским, Г. Ивановым, О. Мандельштамом.

Б. Лившиц вспоминал об авторском исполнении стихотворения «Виктория Рэгия»: «...распустив павлиний хвост вовсю, он читал свои вещи на каком-то фантастическом диалекте».

Ноябрь, 29. Выступление в зале «Соляного городка» в СПб. вместе с Маяковским, Кульбиным, Крученых.

Ноябрь. В «Синем журнале» (№ 41) напечатана «Исповедь» Игоря Северянина «Моя поэзия»:

Первая моя книжка "К предстоящему выходу Порт-Артурской эскадры" вышла в сентябре 1904 г., в год громов и молний. С тех пор я издал 35 брошюр со своими поэзами. И только в этом году вышел большой сборник — "Громокипящий кубок".

Критика меня заметила только на 26-й брошюре, в которой шла "Хабанера II" ("Вонзите штопор в упругость пробки..."). Это было в 1909 г. Меня принялись ругать, а я смеялся и читал "Fleurs du mal"!.. В 1907 г. я познакомился с К. М. Фофановым, сразу же восторженно меня приветствовавшим. Он посвятил мне около десяти стихотворений, в которых пел меня. Я очень его люблю. Это — самый вдохновенный русский поэт. Он и Мирра Лохвицкая. Даже все их недостатки очаровательны. Впрочем, их не принято хвалить — Фофанова и Лохвицкую... В 1911 г. я провозгласил в России эгофутуризм, издав свой прогремевший "Пролог". Вскоре нашлись последователи, и в январе 1912 г. была нами организована "Академия эгопоэзии", после чего И. В. Игнатьев стал издавать газету "Петерб<урский> глашатай", около которой и группируются ныне все эгофутуристы. В конце 1912 г. я выпустил "Эпилог" и перестал быть эгофутуристом. Моя задача была выполнена, доктрина "Я — в будущем" стала для меня нелепой... Конечно, я сочувствую всем эгофутуристам, но, к сожалению, среди них много вечных, которые никогда не узнают способа перестать быть эгофутуристами... Мешает им отчаянная бездарность и тупые трюки. Что же касается "москвичей" — кубофутуристов и "казанцев" — неофутуристов, — это сплошное шарлатанство, и я о них даже и говорить не желаю! Равно я не признаю и футуризма иностранного. Из современных русских поэтов выше всех ставлю Брюсова. Не выношу очень многих, в особенности, Ратгауза и Городецкого. "Акмеизм" возбуждает у меня хохот: какой же истинный поэт не акмеист?!.

Ведь так можно и "Соловьизм" изобрести! Смешит меня и "Цех поэтов", в котором положительно коверкают начинающих. Вообще, этот "Цех" — выдумка никчемная. Я называю его "обезьянизмом". Сухо, бездушно, посредственно в нем все. Да, не радует меня наша молодая поэзия, и прав Брюсов, писавший как-то мне: "работы много, а работников нет"».

Декабрь, 14. Первый сольный поэзоконцерт в зале Тенишевского училища в Петербурге.

Позднее, в 1939 г. поэт подсчитал, что всего за пять лет, с 1913 по 1918 г., выступил около 130 раз, из них в Петербурге - 55, в Москве - 26, в Харькове — 10, в Тифлисе — 4, а также во многих других городах.

Необычная обстановка поэзоконцертов Северянина запомнилась многим современникам. В. Рождественский вспомнит: «Поэт появлялся на сцене в длинном, узком в талии сюртуке цвета воронова крыла. Держался он прямо, глядел в зал слегка свысока, изредка встряхивая нависающими на лоб черными, подвитыми кудряшками. Лицо узкое, по выражению Маяковского вытянутое "ликерной рюмкой" ("Облако в штанах")».

Декабрь, 15. Поэзоконцерт в зале Литературного общества.

Декабрь, 22. Участвует в прениях по докладу А. А. Смирнова о французском симультанизме в артистическом кабаре «Бродячая собака».

Декабрь, до 26. Знакомится с Маяковским.

С. С. Шамардина вспоминала, что «зимой 1913 года познакомила Маяковского с Северяниным. Маяковский знал, что я встречаюсь с Северяниным, и часто издевался по этому поводу».

Декабрь, 26. Вместе с Маяковским выезжает в Симферополь.

По воспоминаниям поэта Вадима Баяна (В. И. Сидорова), пригласившего футуристов для выступлений в Крыму, Северянин писал ему в декабре: «Я на днях познакомился с поэтом Владимиром Владимировичем Маяковским, и он — гений. Если он выступит на наших вечерах, это будет нечто грандиозное. Предлагаю включить его в нашу группу. Переговорите с устроителем. Телеграфируйте...»

Декабрь, 31. Встречает Новый год в «Театре Таврического дворянства» вместе с Маяковским и Вадимом Баяном.

Декабрь. В. Пяст, читая лекцию «Поэзия вне групп», включает в афишу, помимо Анны Ахматовой и Осипа Мандельштама, Игоря Северянина.

1914

Январь, 7. Выступление в Симферополе в «Театре Таврического дворянства» на вечере «Первая олимпиада футуристов» при участии В. Маяковского, Д. Бурлюка и Вадима Баяна. Предполагалось участие И. В. Игнатьева с докладом «Великая футурналья», но он накануне отъезда из Петербурга покончил жизнь самоубийством.

Первая олимпиада футуристов
I. Владимир Маяковский. Достижения футуризма.
II. И.В. Игнатьев. Великая футурналья.
III. Состязание поэтов.
1. Вадим Баян. «Монолог».
2. Давид Бурлюк. «Со стоном проносились мимо...»
3. Владимир Маяковский. «Несколько слов о моей жене».
4. Игорь Северянин. «Весенний день».

Январь, 9. Выступление в Севастополе в зале Общественного собрания в той же программе.

Январь, 13. Выступление в Керчи в Зимнем театре в той же программе.

Георгий Шенгели, в то время гимназист, вспомнит, как посетил футуристов в гостинице «Приморская», чтобы прочитать свои стихи.

Размолвка с Маяковским и Д. Бурлюком и организация собственного турне по югу России.

Январь, 25. В издательстве «Гриф» выходит третье издание книги «Громокипящий кубок». Тираж 1000 экз.

Январь. В Петербурге вышел альманах «Рыкающий Парнас», на который был наложен арест из-за рисунков Павла Филонова и Ивана Пуни. Декларацию «Идите к черту!» подписал Игорь Северянин вместе с кубофутуристами Д. Бурлюком, А. Крученых, Б. Лившицем, В. Хлебниковым, В. Маяковским.

Из декларации:

«Мы отбросили наши случайные клички эго и кубо и объединились в единую литературную компанию футуристов».

В альманах вошло два стихотворения Северянина: «Письмо О. С.» и «Поэза возмездия».

Февраль, 3. Поэзоконцерт Северянина в Екатеринославе.

Екатеринославские газеты «Приднепровский край» и «Вестник Юга» сообщали, что в Екатеринославе состоится поэзоконцерт Северянина, открывающий «европейское турне» (Россия, Франция, Италия, Англия).

Кроме Сев<ерянина> в концерте «примут лучезарное участие лиропоэт Вадим Баян, первая артистка-футуристка Эсклармонда Орлеанская» <...> и критик Виктор Ховин — глава эгофутуристического изд-ва "Очарованный странник" — с докладом "Распад декаданса и возникновение футуризма"». Однако после концерта ни одна из газет никак о нем не отозвалась (единственным «откликом» была сатира-пародия на К. Олимпова, помещенная в «Вестнике Юга» через три дня после концерта.

Февраль, 7. Выступает в Одессе с С. Шамардиной и В. Ховиным.

После концерта, состоявшегося 7 февраля, «Одесские новости» поместили статью «Настоящие» (8 февр., за подписью «Ал. К—ий»), где Сев<ерянин> и его спутники противопоставлялись не «настоящим» футуристам «в пунцовых кофтах с размалеванными носами». Эсклармонда Орлеанская произвела впечатление «юной, изящной и довольно трогательно, с какой-то подкупающей нежностью читающей стихи артиста <Северянина>».

О самом концерте писалось, что Баяну и Эсклармонде много аплодировали, что Северянин был встречен овациями: «...его знают. Ему громко заказывают его стихи».

Февраль, до 14. Просит писать на адрес В. Баяна, Симферополь. В этом же месяце выступает в том же составе с поэзоконцертами в Екатеринодаре, Елисаветграде, Одессе.

Февраль, 9. Поэзовечер в Петербурге

Февраль, 14. В журнале «Аполлон» публикуется рецензия Н. Гумилева на «Громокипящий кубок».

Февраль, 18. В издательстве «Гриф» выходит четвертое издание книги «Громокипящий кубок». Тираж 1000 экз.

Март, 4. Выходит в свет вторая книга Игоря Северянина «Златолира», М., К-во «Гриф». Тираж 1415 экз.

Март, 15. Выходит второе издание «Златолиры», М., К-во «Гриф». Тираж 1885 экз.

Март, 30. Поэзовечер Игоря Северянина в Москве в Политехническом музее. Вечер состоит из четырех частей: «полное собрание сочинений Игоря-Северянина, доклад В. Ф. Ходасевича, декламация Игоря-Северянина и декламация остальных». «Остальные» — четыре московские актрисы: В. Н. Ильнарская, Л. Д. Рындина и др.

В одном из отчетов о вечере в журнале «Рампа и жизнь» говорилось: «У Игоря Северянина есть ряд оригинальных стихотворений чисто-бытового характера, написанных в стиле чуть модернизированной народной речи. В. Н. Ильнарская нашла в прочитанной ею "Chanson russe" тот огненный, ярко бытовой тон, какой диктовался захватывающим, плясовым ритмом стиха. <...> Л. Д. Рындина в своеобразной манере чтения, острой как иглы шампанского, дала ту изысканную и несколько пряную утонченность, которая составляет душу поэзии Северянина».

Март, 31. «Московская газета» публикует интервью Игоря Северянина.

Из содержания: «Как читать мои стихи, — спрашиваете Вы, и под какую музыку? Под музыку Скрябина. Мои стихи под музыку Скрябина — здесь должен получиться удивительный диссонанс».

Апрель, 4. Выходит пятое издание книги Северянина «Громокипящий кубок», М., К-во «Гриф». Тираж 1038 экз. В издании автор продолжает работу по датировке стихов.

Апрель, 15. Поэзовечер в Политехническом музее. В 1-м отделении реферат о футуризме и Игоре Северянине читает Владислав Ходасевич. Во 2-м отделении стихотворения из сборника «Громокипящий кубок» исполняют артистки Е. А. Уварова, Л. А. Ненашева, В. В. Макарова. В 3-м отделении «поэзы Игоря Северянина» читает автор.

Май, 8. Выходит шестое издание книги Северянина «Громокипящий кубок», М., «Гриф». Тираж 1080 экз.

Май, 30. Выходит третье издание «Златолиры», М., К-во «Гриф». Тираж 1040 экз.

Май. Приезжает в Эст-Тойлу.

Лето. Проводит в Эст-Тойле. Сологуб отдыхает там же.

Август. Снимает дачу в Охотничьем дворце Павла I на мызе «Ивановка»:

Из письма Л. Д. Рындиной от 6 августа:

«Я занимаю 6 больших комнат дворца, кухню, 4 кладовки и веранду. 2 хода. 200-летний парк с кедрами, пихтами, грибами, урнами, эстрадами. Дивная форелевая прозрачная река. Мельница. Водопад. Тень Павла I везде и во всем. Работается прекрасно. Много уже написал о войне, печатаю в "Дне"».

Поэт так описывает мызу «Ивановка»: «Имение кн. Дондуковой-Корсаковой живописно: малахито-прозрачная речка, знаменитая своими форелями; ветхая водяная мельница из дикого камня; кедрово-пихтовый парк с урнами и эстрадами; охотничий дворец Павла I с кариатидами и остатками стильной мебели; грациозно-неуклюжие диваны "Маркиз", погасшие бра и проч. Усадьба находится в 4-х верстах от Гатчины. В парке всего три дачи, часто пустующие. Я занимал зеленое шалэ на самом берегу Ижорки».

Сентябрь, 20. Возвращается с Е. А. Золотаревой и дочерью Валерией в Петербург.

Сентябрь, 27. Поэзоконцерт в Петербурге.

Октябрь, 3. Выходит четвертое издание «Златолиры», М., К-во «Гриф». Тираж 920 экз.

Октябрь, 21. В специальном номере газеты «День», посвященном военным событиям в Бельгии, публикуется «Поэза о Бельгии» Северянина. Здесь же напечатаны стихотворения Блока, Гиппиус, Пяста, Сологуба.

Ноябрь, 9. Присутствует на Первом вечере русской музыки в артистическом кабаре «Бродячая собака». Певец А. И. Егоров исполнил северянинскую «Поэзу о Бельгии», положенную на музыку композитором Н. К. Цыбульским. Ноты этого произведения были изданы с обложкой работы Судейкина.

Ноябрь, 21. Участвует в «Вечере поэтов Петроградского Парнаса» в артистическом кабаре «Бродячая собака».

В програмке говорилось: «Съезд к 10 часам вечера. Подвал "Бродячей собаки" открыт ежедневно. Со всех исполнительных вечеров Правление делает отчисления в пользу лазарета О-ва деятелей искусства». Среди выступавших вместе с И. Северянином — А. Ахматова, Тэффи, М. Кузмин, О. Мандельштам, Г. Иванов, С. Городецкий, М. Зенкевич и др. Произведения А. Блока, Н. Гумилева, В. Брюсова исполняли Е. Н. Рощина-Инсарова, О. А. Глебова-Судейкина и В. В. Иванова. Декоративное убранство С. Судейкина и А. Радакова.

Журналист В. Беренштам напишет: «Подвальную публику интересовало выступление Игоря Северянина. Его вызывали. На эти вызовы он спокойно прошел мимо всех в буфет. Его снова вызывали. Не шел. У стола, на эстраде, появился вместо него Толмачев и, томно манерничая, заявил: "Игорь Северянин, прежде чем читать, хочет отдохнуть и выпить лимонаду, для чего просит перерыв на четверть часа..." Ждали... Потом пел свои поэзы Игорь Северянин. Он всегда поет, а не читает на своих публичных поэзовечерах. Все на один мотив. На этот раз больше о войне. Очень красивое: "О, Бельгия, синяя птица, с глазами принцессы Мален"; пел о том, что пусть Германия боится его златолиры!..»

Декабрь, 21. Поэзовечер в Политехническом музее.

В. Маяковский сообщит читателям газеты «Новь»:

«Публики для военного времени много. Нетерпеливо прослушан бледный доклад Виктора Ховина <"Футуризм и война">...После вышел "сам". Рукоплескания, растущие с каждым новым стихотворением. Еще бы: "это — король мелодий, это — изящность сама". Увлекаются голосом, осанкой, мягкими манерами, — одним словом, всем тем, что не имеет никакого отношения к поэзии. Да в самом деле, не балерина ли это, ведь он так изящен, ну, словом —

Летит, как пух из уст Эола:
То стан совьет, то разовьет
И быстрой ножкой ножку бьет."

В этом же году. В издательстве «Гриф» вышел юбилейный сборник «Грифа», в котором было опубликовано восемь новых стихотворений Северянина: «Поэза предвесенних трепетов», «Гризель», «Катастрофа», «Балтийское море». Зинаиде Гиппиус, «Невыразимая поэза», «Невод грёз», «Майская песенка», «27 августа 1912 года» (Юбилейный альманах «Гриф». 1903—1913. С портретами и факсимиле 29 авторов. СПб., 1914).

1915

Январь, 20. Поездка в Харьков, Полтаву, Кременчуг.

Январь, 21. Есенин пишет в письме к А. В. Ширяевцу о литературно-художественном журнале «Млечный путь», в котором сотрудничает с Игорем Северяниным: «Подбор сотрудников хороший. Не обойден и Игорь Северянин».

Январь, 25. Участвует вместе с Анной Ахматовой и Александром Блоком в вечере «Писатели — воинам» на Бестужевских курсах (у Петрова Выступление в Александровском зале Государственной Думы на концерте в пользу «Лазарета деятелей искусств» вместе с А.Ахматовой, А. Блоком, Ф. Сологубом, Н. Тэффи, Евг. Чириковым, М. Кузминым).

Январь, 28. В книгоиздательстве «Наши дни» выходит в свет третья книга поэз Игоря Северянина «Ананасы в шампанском» в количестве 2400 экз.

В первое издание вошло 94 стихотворения 1903—1914 гг. Из них 44 были опубликованы в книге впервые: «Увертюра», «В коляске Эсклармонды», «Барбарисовая поэза», «На островах», «Поэза о тысяча первом знакомстве», «В осенокошенном июле», «Родник», «К черте черта», «Поэза спичечного коробка», «Электрассонанс», «В гостинице», «Кузина Лида» и др.

Третья книга Северянина вызвала немало критических оценок.

А. Тиняков в газете «День» напишет вскоре после выхода книги в свет:

«Позднейшие его "поэзы" стоят совершенно вне поэзии — и даже вне литературы. <...>

Похоже на то, что автор начитался описаний великосветской жизни, помещаемых в "Петербургской газете", и перекладывает эти описания в стихи. И бесконечно жаль, что свой несомненный поэтический темперамент г. Северянин тратит на подобные вещи. Жизнь вовсе не такая "красивая", какою она кажется И. Северянину, — она гораздо прекрасней; в ней не одни только "ананасы" и "шантажистки", — в ней есть и благоуханные, росные травы, и "Прекрасная Дама", о которой поведал нам Данте, пел Петрарка и ныне поет Александр Блок».

Январь, 31. Поэзовечер в Политехническом музее. Реферат Семена Рубановича «Поэт-экцессер». Чтение стихов Игоря Северянина в исполнении киноартиста Ивана Мозжухина и др. В третьем отделении выступает Игорь Северянин.

Из реферата С. Рубановича:

«Эксцессерство <...> его кажется подозрительной публике красным плащом тореадора, и, боясь стать разъяренным быком, она подымает на смех поэта. "Паяц" кричит толпа. И эту кличку принимает Игорь Северянин, но с такой грустной гордостью, что в его устах она звучит, "как королевский титул". <...>

И под личиной паяца он становится шутом сатириком, смеющимся над смехом публики, как смеются над человеком, который не замечает, что его держат за нос».

Февраль, 6. Поэзоконцерт в Петрограде в зале Петровского училища. Доклад Андрея Виноградова «Поэзия и мировая война». Участвуют: Игорь Северянин со стихами из книги «Златолира», Виктор Ховин, Александр Толмачев, Александр Корона, Александр Тиняков.

Из отчета о вечере в «Петербургском листке»:

«Переполненный до последней возможности зал. Набитые молодежью проходы между креслами. Оживленные, ожидающие лица.

Пожилые, солидные люди, военные — раненые и здоровые, молодежь в смокингах и в черных косоворотках, шикарные дамы и скромные курсистки...

"Златоцвет" этой компании — Игорь Северянин публично отрекся от всяких эго и нео-футуристов и окружил себя новыми поэтами земли русской, которые величают его за это в своих докладах «сребролучным солнцем» и еще чем-то в том же духе. Он является апостолом какой-то новой школы, имя которой еще неизвестно...» (День. 1915. 8 февр.).

«Игорь Северянин, с зеленой розой в петлице, певучим голосом прочел ряд своих поэз, из которых стихотворение «Я, призывающий к содружью и к радостям тебя, земля, я жажду русскому оружью побед, затем, что русский — я» вызвало бурю аплодисментов...».

Февраль, 11. В издательствет «Гриф» выходит седьмое издание «Громокипящего кубка» в количестве 1030 экз.

В этот же день. «Вечер пяти» в артистическом кабаре «Бродячая собака». Начало в 12 час. вечера. Участвуют: поэты Давид Бурлюк, Василий Каменский, Игорь Северянин, а также художники Сергей Судейкин и Александр Радаков. Стихи исполнялись на фоне специально созданных декораций. Для Северянина живописные ширмы, соответствующие стилю его поэз, сделал Судейкин.

По воспоминаниям Николая Евреинова, этот вечер был устроен «по инициативе самого Судейкина и им же совместно с художниками Радаковым и Бурлюком разукрашенный ярко оригинальным панно и плакатами». На этом вечере экспромтом выступил Владимир Маяковский и вызвал скандал, прочитав стихотворение «Вам!»

Февраль, 14. Поэзовечер в Харькове, в зале Общественной библиотеки. С докладом «Футуризм и война» выступил Виктор Ховин. Игорь Северянин исполняет поэзы разных лет.

На поэзовечерах обычно разбрасывались цветные листовки-«летучки» (размером 6 х 10 см) с короткими текстами северянинских поэз: «Твоя дорога лежит безлюдьем, / Твоя пустыня — дворца светлее» или «Пойте, пойте / О любовной весне, / Об улыбке лазоревой, девичьей».

Февраль, 17. Поэзовечер в Полтаве, в зале Городской думы с той же программой.

Февраль, 18. Во время гастролей в Харькове Северянин знакомится с М. В. Домбровской. Мария Домбровская становится гражданской женой поэта и под именем Балькис Савская, которое взяла своим сценическим псевдонимом, выступает с ним на его вечерах. Северянин стихами отмечает дату их встречи.

Поэт называл свою возлюбленную Балькис Савская в честь героини романа Мирры Лохвицкой «На пути к Востоку» (1897), который считал шедевром. В 1918 г. Домбровская вместе с Северяниным уехала в Тойлу. В 1921 г. они расстались.

Февраль, 19. Поэзовечер в Харькове, в помещении литературно-художественного кружка. Ховин читает доклад «Перепутья русского футуризма». Северянин исполняет новые поэзы.

Февраль, 20. Выступление вместе с Ховиным, Толмачевым, Короной, Виноградовым в концертном зале Петровского училища.

Февраль, 22. Поэзовечер в Петрограде по программе вечера 6 февраля.

Февраль, 28. Поэзовечер-лекция Игоря Северянина в Политехническом музее. Начало в 8 ½ вечера. В 1-м отделении реферат Виктора Ховина — Лирико-критические страницы на тему: «Сквозь мечту». Во 2-м отделении с чтением стихов Северянина выступают артисты М. С. Дымова, А. К. Янушева, П. И. Старковский. В 3-м отделении — Игорь Северянин.

Из газетного отчета: «Большая аудитория Политехнического музея густо наполнена публикой, в которой преобладает учащаяся молодежь, не устающая слушать стихи И. Северянина. Вступлением послужил реферат В. Ховина... Затем читались произведения Северянина исполнителями настолько бледными, что казалось, они подобраны нарочно с целью подчеркнуть по контрасту блеск "самого" поэта. Прочел также ряд своих стихотворений А. Толмачев. И стихи его и манера чтения являлись очень тусклой копией Северянина... Затем со ставшим почти обычным репертуаром выступил И. Северянин».

Март, 2. Поэзовечер в Харькове в зале Общественной библиотеки. Доклад «Перепутья русского футуризма» читает В. Ховин. Северянин исполняет поэзы разных лет.

Март, 3. Выходит четвертое издание «Златолиры», М., К-во «Гриф». Тираж 1040 экз.

Март, 5. Последний, общедоступный поэзовечер Северянина в Харькове, в зале литературно-художественного кружка. С докладом «Фанатик в пурпуровой мантии (Оскар Уайльд)» выступил В. Ховин, А. Толмачев читал свои «Рондели», посвященные Игорю Северянину.

Март, 8. Поэзовечер в Ростове-на-Дону, в помещении театра. С докладом «Футуризм и война» выступает В. Ховин.

Из доклада В. Ховина:

«...бегло изложив разрушительную сущность итальянского футуризма, тоскующего по великой войне, отрицает его поэтическую ценность...В мечтательной поэзии сегодняшнего дня, выразителем которой явился Игорь Северянин, преломляется угарная, пряная, как сгеше de violette, современность с ее шантанами и демимонденками... Во втором отделении выступал Игорь Северянин со своими поэзами. Вначале странная манера декламации вызывала сдержанный смех публики, но затем публика прислушалась, стала внимательной и дружно аплодировала поэту. Большинство прочитанных им поэз — поразительно красивы и музыкальны по форме. Благоуханная прелесть его поэз покорила публику».

Март, 16. В книгоиздательстве «Наши дни» выходит в свет второе издание третьей книги Игоря Северянина «Ананасы в шампанском» в количестве 2060 экз.

Март, 24. Поэзовечер в Москве в Никитском театре. Реферат о творчестве Северянина «Поэт мечты» читал поэт Владимир Королев (впоследствии взял псевдоним «Влад Королевич»). Свои стихи исполняли Игорь Северянин, А. Масаинов и А. Виноградов.

Март, 26. Поэзовечер в Петрограде в Александровском театре Городской думы. Алексей Масаинов прочитал доклад «Поэты и толпа», В. Ховин — лиро-критический отрывок «Сквозь мечту». Свои стихи исполняли И. Северянин, А. Масаинов и А. Виноградов, А. Толмачев и др.

Апрель, 14. В книгоиздательстве «Наши дни» выходит в свет четвертая книга поэз Игоря Северянина «Victoria Regia». Тираж 2200 экз.

В опубликованной на четвертый день после выхода книги в свет рецензии А.Тинякова в газете «День» читаем:

«Северянин щедро наделен природой и не только в поэтическом, но еще в большей мере в отношении физиологическом. Сквозь строки его "поэз" ясно видится приятное лицо здорового и доброго молодого человека.

Невольно глубоко веришь всему, что Северянин рассказывает о себе в своих книгах, веришь, что он умеет звонко смеяться, с аппетитом есть, со вкусом выпивать, горячо и крепко целоваться и с неподдельным даром сочинять "поэзы"».

В. Ходасевич в статье «Обманутые надежды», посвященной творчеству Северянина, напишет:

«"Victoria Regia" вышла после "Ананасов в шампанском". Говорят, она лучше предыдущей книги. Пожалуй, это и так, но ведь оба сборника появились почти одновременно, к тому же стихи самых различных годов в них так перемешаны, что говорить о них можно только как о двух частях одной книги, в которой лучшие пьесы случайно попали во вторую часть, худшие — в первую. Да и самая разница между худшим и лучшим здесь очень невелика».

Апрель, 18. Поэзовечер в Пскове в Доме им. А. С. Пушкина. Доклад «Поэты и толпа» произнес Алексей Масаинов.

Игорь Северянин, по свидетельству очевидцев, «не пошел далее своего уже успевшего стать известным «женоклуба». А некоторые из его поэз были приемлемы и для рядового читателя. Жаждавшие увидеть размалеванную физиономию или желтую кофту были глубоко разочарованы».

Как вспоминал Северянин, лекция Масаинова «Поэты и толпа» «производила фурор... И надо было видеть, как обыватель, называемый им "Иваном Ивановичем", неистово рукоплескал ему, боясь, очевидно, быть похожим на... обывателя, которого Масаинов разносил с эстрады за тупоумие, равнодушие и отсталость!.. Это было так весело наблюдать».

Апрель, 27. Поэзовечер в Петрограде в в Александровском театре Городской думы. Алексей Масаинов прочитал доклад «Поэты и толпа», стихи исполняли И. Северянин, А. Масаинов и А. Виноградов, А. Толмачев и др. На вечере присутствовал Александр Блок с актрисой Дельмас.

Т. В. Толстая (Вечорка) писала: «...помню ясно — он с матерью в первых рядах поэзоконцерта Игоря Северянина. Сидел, нервно ежась, сердитый и пальцы тонкие, узловато-нервные, но особенно красные, как отмороженные, лежали на коленях на тонком сукне только что отглаженном. Он всю лекцию наклонялся к матери и возмущенно шептал ей — очевидно, мешал соседям, но те из уважения к нему молчали — публика была "своя" — литературная в первых рядах. Я даже ловила отдельные слова — он возмущался, почему это зал восхищается такими, в сущности, скверными стихами, но нервность Блока меня удивила».

Апрель, 29. Поэзовечер в Москве в Политехническом музее. В 1-м отделении — реферат А. Виноградова на тему «Поэзия и мировая война». Во 2-м отделении стихи Игоря Северянина исполнили Л. А. Ненашева, Л. В. Селиванова, свои стихи читал А. Виноградов. В 3-м отделении выступил Игорь Северянин со стихами из новой книги «Victoria Regia».

Май-июль. Проводит в поселке Тойла (Эстония). Стихи этого времени вошли в сб. «Тост безответный».

Июль, 15. В московском книгоиздательстве «Наши дни» выходит в свет второе издание книги поэз Игоря Северянина «Victoria Regia». Тираж 1250 экз.

Август. В московском журнале «Бюллетени литературы и искусства» (№ 23—24) напечатан библиографический обзор критики о книге поэз «Ананасы в шампанском». Большинство указанных откликов (в том числе Ал. Тинякова, А. Редько, С. Чагина, А. Полянина, А. Чернова, В. Сахновского и др.) подробно цитировались.

Критики, по словам А. Тинякова, упрекали Северянина за то, что он включил в книгу в основном стихи «давно минувших лет», и за пошлость.

За эстетический индивидуализм А. Редько назвал его «сокращенным российским изданием английского эстета Оскара Уайльда. Другой критик — «гениальным метр д'отелем русской поэзии».

Подводя итоги обсуждения книги в печати, С. Бобров писал: «Третья книга И. С. вызывает еще меньше восторгов, чем "Златолира"».

Октябрь, 1. В московском книгоиздательстве «Наши дни» выходит пятая книга поэз Игоря Северянина «Поэзоантракт» в количестве 2200 экз.

В ноябрьском номере «Свободного журнала» публикуется отрицательная рецензия на эту книгу:

«Всем поэтам свойственно писать вначале плохие стихи, но то обстоятельство, что Северянин, еще ничего не дав по существу, уже роется в хламе детства, свидетельствует или о том, что у поэта нет впереди ничего, или о том, что у него слишком много "экспансивного" самомнения».

Октябрь, 3. Выходит пятое издание «Златолиры», М., К-во «Гриф». Тираж 920 экз.

Ноябрь, 20. В издательстве В. В. Пашуканиса выходит первый том «Собрания поэз» Игоря Северянина — «Громокипящий кубок» в количестве 3500 экз. (восьмое издание).

В посвящении к книге сказано: «Эта книга, как и все мое Творчество, посвящается мною Марии Волнянской, моей тринадцатой и, как Тринадцатая, последней. Эст-Тойла. Лето 1915 г.». Это посвящение Северянин сохранил в следующих изданиях книги.

Начиная с восьмого издания «Громокипящего кубка» печатается также «Автопредисловие», в котором поэт, в частности, пишет: «...я очень строго по-своему, отношусь к своим стихам и печатаю только те поэзы, которые мною не уничтожены, т. е. жизненны. Работаю над стихом много, руководствуясь только интуицией; исправлять же старые стихи, сообразно с совершенствующимся все время вкусом, нахожу убийственным для них: ясно, в свое время они меня вполне удовлетворяли, если я тогда же их не сжег. Заменять же какое-либо неудачное, того периода, выражение "изыском сего дня" — неправильно: этим умерщвляется то, сокровенное, в чем зачастую нерв всей поэзы».

В восьмом издании Северянин датирует все оставшиеся недатированными стихи кроме стихотворений «Эксцессерка» и «Грасильда».

Лариса Рейснер писала о посвящении восьмого издания «Громокипящего кубка» Тринадцатой, которого не побоялся «утонченный гурман», Игорь Северянин: «Никто не увидел пошлости в этом посвящении, не нашел ее в фиалково-лимонном гареме, которым Северянин окружил свою Тринадцатую».

Начиная с 8-го издания дается реклама издательства В. В. Пашуканиса, в частности книги «Критика о творчестве Игоря Северянина» (1916).

В составе каждого тиража издания «Собрания поэз» (в том числе 1916 и 1918 гг.) вышло по 500 экз. на александрийской бумаге в переплетах из парчи синего и темно-красного тона. С портретом автора.

1Осень. Призван в армию в качестве ратника ополчения 2-го разряда, поступил в школу прапорщиков. Ходатайствовал о разрешении выступать на поэзовечерах.

Ноябрь, 30. Выступление на вечере Бельгийской музыки и поэзии.

Декабрь, 7. Поэзовечер в Петрограде в Александровском зале Городской думы. Алексей Масаинов читает доклад «Поэты и толпа». Свои стихи исполняют И. Северянин, А. Масаинов. Продается альманах «Винтик».

Декабрь, 12. Поэзовечер в Саратове в зале Алексеевской консерватории по той же программе.

Декабрь, 16. Возвращение в Москву.

Декабрь, 19—23. Поездка в Харьков, Павлоград, Александровск (см. Петров!).

Декабрь, 20. В московском книгоиздательстве «Наши дни» выходит второе издание книги поэз Игоря Северянина «Поэзоантракт» в количестве 1980 экз.

1916

Январь 5. Выступление на вечере Союза деятелей искусств в зале Артистического клуба Общества интимного театра. А. Толмачев прочел доклад о Северянине «Крик безмолвия».

Январь, 12. Поэзоконцерт в Петрограде в зале Городской думы. А. Масаинов читает доклад «Великие фантазеры». Поэзы исполняют Северянин и Масаинов. Стихи А. К. Толстого читает артист Б. Н. Вишневецкий.

Январь, 17. Поэзовечер в зале Тенишевского училища по той же программе.

Январь, 20. Поэзовечер в Москве в Большой аудитории Политехнического музея. С докладом «Поэты и толпа» выступает А. Масаинов. Поэзы разных лет читал Северянин.

Из газеты «Русские ведомости» от 21 января:

«...Публика требовала повторений и долго не отпускала поэта с эстрады.

К пению г. Северянина, по-видимому, уже начали привыкать, и прежнего смеха оно почти не вызывает. Затем читал свои поэзы г. А. Масаинов. Жаловаться на равнодушие «толпы» не приходилось и ему: его приветствовали достаточно шумно. Затем кончился вечер вторым выступлением Игоря Северянина. Он читал десятки стихотворений. Наибольшим успехом пользовались ставшие популярными поэзы из "Громокипящего кубка"».

Январь, 30. Поэзовечер в Москве в концертном зале Синодального училища. Доклад «Великие фантазеры» произнес А. Масаинов. Он же читал свои стихи.

По сообщению газеты «Раннее утро» от 31 января, «Игорь Северянин прочитал несколько новых поэз. Поэту был поднесен огромный венок с надписью "Игорю Северянину от москвичей". На вечере преобладала молодежь».

Выходит в свет книга: И. Северянин, А. Масаинов. Мимозы льна. Поэзоальманах 2-х. Пг., 1916.

Из рецензии Михаила Ефимова «Новый поставщик улицы» опубликованной в «Журнале журналов»:

«С тех пор как Игорь Северянин отошел от эгофутуристов, он всецело отдался служению улице и хорошо для этого приспособился. Снял хризантему из петлицы, из большой и шумливой толпы "соратников" оставил одного только верного Алексея Масаинова, сделал свой язык понятнее и, открыв новую лавочку поэзо-парфюмерии, спокойно дожидается успехов и лавров. А успехи, нужно признать, довольно крупные».

Январь, 31. В московском издательстве В. В. Пашуканиса выходит в свет третье издание книги поэз Игоря Северянина «Ананасы в шампанском» в количестве 3500 экз.

Третье издание значительно дополнено стихами 1903—913 гг., ранее нигде не опубликованными. Эти стихи Северянин включил во второй раздел и соответственно изменил подзаглавие к разделу: «Стихи "давно минувших лет", двадцатью четырьмя поэзами дополненные». На самом деле третье издание дополнено двадцатью тремя поэзами, ранее нигде не напечатанными: «Эксцентричка», «Мечты о Фофанове», «Импровиза», «Ее сестра», «Тезка», «Миньонет», «Осенняя царица», «Открытка Валерию Брюсову» и др.

При подсчете количества стихов автором была допущена неточность: одно из них «Серенада. Хоровод рифм» было подсчитано дважды — и заглавие и подзаголовок.

Январь. В издательстве В. В. Пашуканиса выходит книга «Критика о творчестве Северянина», в которой представлена «вся гамма критических отношений от самого восторженного и до резко отрицательного, граничащего с простейшей руганью».

Книга открывается портретом Северянина в духе Оскара Уайльда и «Автобиографической справкой». В центральном разделе «Рецензии» помещено четырнадцать работ, в том числе А. Измайлова, 3. Гиппиус (под псевд. А. Крайний), Иванова-Разумника, В. Гиппиуса, А. Амфитеатрова.

Кроме того, издатель книги В. В. Пашуканис помещает в книге специально заказанные для этого издания статьи В. Я. Брюсова, С. С. Боброва (обзор с упоминанием около ста публикаций о поэте) и профессора Р. Ф. Брандта.

Борис Гусман в статье «Очная ставка» («Журнал журналов») высоко оценил книгу:

«...Очная ставка господ критиков оказалась необычайно удачной и яркой. Игорь Северянин со всеми своими успехами, взлетами и падениями явился блестящей, совершенно исключительной мишенью для этих близоруких охотников. Это состязание с удивительной ясностью доказало, что только любовь или ненависть должны руководить пером критика. Сухая объективность, серое беспристрастие оказались для критика путеводителями совершенно непригодными».

Февраль, 25. Познакомился на поэзовечере с Августой Барановой, которой посвятил «Поэзу странностей жизни».

Последний раз они виделись 3 (16) февраля 1918 г.

В течение пятнадцати лет Баранова переписывалась с поэтом и оказывала ему постоянную моральную и материальную поддержку. Сохранилось 96 писем Игоря Северянина к Барановой.

Февраль, 25 и Март, 1. Поэзовечера в Москве в Большой аудитории Политехническом музея. Реферат «Принц из страны Миррэлии» читает Влад. Королевич. Северянин исполняет поэзы разных лет.

Март, 3, 9, 14,15, 17,18, 19. Поэзовечера по той же программе:

— в Саратове в Большом зале консерватории;
— в Казани в зале Дворянского собрания;
— в Орле в зале Губернской земской управы;
— в Курске в зале Общественного клуба;
— два — в Харькове в театре Пельтцера;
— в Полтаве в Клубе трудящихся.

Март, 25. В московском издательстве В. В. Пашуканиса выходит в свет шестая книга Игоря Северянина «Тост безответный» в количестве 6500 экз.

В рецензии на книгу Леонида Фортунатова «Куплетист на Парнасе», опубликованной в «Журнале журналов», говорится:

«Самые разудалые цыганские романсы, самые старые номера куплетиста — и те требуют большей оригинальности, большего благородства, чем эти любовные стансы новоявленного Петрарки наших дней. <...>

Судя по новому, VI тому, от того дарования, какое — надо признать — несомненно было дано Богом Игорю Северянину, не осталось ничего».

Март, 27. В Одессе дает интервью корреспонденту газеты «Одесские новости».

Март. В журнале «Рудин» за подписью JI. Храповицкий публикуется статья Ларисы Рейснер «Через Александра Блока к Северянину и Маяковскому»:

«Он принес с собой радость, этот странный человек с мертвым лицом и глубочайшим голосом.

В ночных кафе, после трех часов ночи, перед ошеломленными профессиналами его "поэзы" кипели как брага, цвели, как цветет счастье... <...>

Он дерзал любить и вдохновлять. Как отпущение грехов цвели ландыши его весны, и форма стиха была как прозрачнейший лед...<....>

И только одну непоправимую ошибку совершил Северянин. Вместо обнищавшего человечества он призвал к себе улицу, скверную и безнадежную улицу. <...>

Он не только пережил свое дарование: заживо переваренный толпой, добыча тысячи желудков, он исчез, измельчал в непрестанном процессе ощественного пищеварения. <...>

Поэзия, как и история, имеет свои дворцовые перевороты, учтивые, паркетные заговоры, производимые благовоспитанными молодыми людьми в рамках тонкого этикета.

И Северянин как раз наиболее талантливый лейб-революционер современного искусства».

Апрель, 7. Московское издательство В. В. Пашуканиса выпускает в свет шестое издание «Златолиры». Тираж 3500 экз.

Апрель, 11 и 23. Поэзовечера в Петрограде в зале Городской думы. Доклад «Поэт вселенчества (О творчестве Северянина)» читает Георгий Шенгели. Новые поэзы исполняет Северянин. В последнем вечере с чтением поэз Северянина выступает Балькис-Савская (М. В. Домбровская).

Апрель, 25. Поэзолекция Северянина в Москве в Новой Большой аудитории Политехнического музея.

Май, 4. В издательстве В. В. Пашуканиса выходит первый том второго издания Собрания поэз Игоря Северянина, куда входит книга «Громокипящий кубок» (девятое издание) с посвящением гражданской жене поэта Марии Волнянской, «моей тринадцатой и, как Тринадцатая, последней», и Автопредисловием. Тираж 5000 экз.

В тот же день. Посещает Харьков.

Май, 8. Поэзовечер в Одессе в Драматическом театре.

Программа вечера включает:

«Отделение I. Доклад Шенгели на тему "Поэт вселенчества". 1) Символизм и символисты. 2) Стремление за пределы предельного. 3) Вампука "достижений". 4) Кризис символизма и оскудение поэтов. 5) Бальмонт, Брюсов, Блок, Белый. 6) Значение новой поэзии. 7) Город и его поэзия. 8) Брюсов как урбанист. 9) Индивидуализм и особенность. 10) Аксиома индийской мудрости. 11) Мир высохших измерений. 12) Космическое сознание. 13) Два пути проявления космического сознания. 14) Игорь Северянин и космическое сознание. 15) Время и "Монументальные моменты". 16) Влюбленность, пределы реального мира. 17) Критика и ресторанные поэты. 18) Поэзия жизни, как таковой. 19) Общечеловеческие чувства. 20) Букет переживаний. Поэзо-антракт.

Отделение II. 1) Поэзо-солистка Балькис-Савская исполнит неизданные поэзы Игоря Северянина. 2) Г. Шенгели исполнит свои поэзы. Поэзо-антракт.

Отделение III. Игорь Северянин исполнит поэзы из сборников "Златолира", "Ананасы в шампанском", "Тост безответный" и неизданные поэзы».

Ю. Олеша вспомнит: «В Одессе, в ясный весенний вечер, когда мне было восемнадцать лет, когда выступал Северянин — само стихотворение, сама строфа...»

Май, 8 и 9. Поэзовечера в Драматическом театре и Литературно-артистическом клубе по той же программе.

Май. Вышло 6-е издание сборника «Златолира».

Лето. Вместе с Марией Домбровской (Волнянской), матерью Натальей Степановной, бывшей гражданской женой Еленой Золотаревой и дочерью Валерией провел июль-сентябрь в имении «Бельск» близ Петрограда. Здесь написаны «Поэза рыбной ловли», «Рябиновая поэза», «Тихая поэза» и др.

Сентябрь. Выходит 2-е издание сборника «Victoria Regia».

Октябрь. В издательстве В. В. Пашуканиса выходит четвертое издание «Ананасов в шампанском» в количестве 5000 экз. и третье издание книги поэз «Victoria Regia», тираж 5500 экз.

Октябрь—декабрь. Живет в Гатчине, близ Петрограда, выезжает для участия в поэзовечерах.

Октябрь, 19 и 28. Поэзовечера в Москве в Политехническом музее.

Ноябрь, 19 и 26. Поэзовечера в Петрограде в зале Тенишевского училища вместе с В. Королевичем и Балькис Савской (М. В. Домбровской).

Декабрь, 10. Поэзовечер в зале Тенишевского училища при участии Г. Шенгели (доклад «Поэт вселенчества») и Балькис-Савской.

Декабрь, 14 и 19. Поэзовечера в Москве в Политехническом музее.

1917

Январь, 14. Поэзовечер в Петрограде в зале Тенишевского училища при участии А. Масаинова и Балькис-Савской.

Январь, 18. Поэзовечер в Москве в Политехническом музее.

Январь, 24. Поэзовечер в Батуми в Железном театре.

Кавказская Рондель

Январский воздух на Кавказе
Повеял северным апрелем.
Моя любимая, разделим
Свою любовь, как розы — в вазе...
Ты чувствуешь, как в этой фразе
Насыщены все звуки хмелем?
Январский воздух на Кавказе
Повеял северным апрелем.

Январь, 25. Поэзовечер в Кутаиси в Городском театре по той же программе.

Январь, 26, 29, 30. Поэзовечера в Тифлисе в зале Музыкального училища.

Февраль, 1. Поэзовечер в Баку в театре братьев Маиловых.

Февраль, 4. Поэзовечер в Армавире в театре «Марс».

Февраль, 6. Поэзовечер в Екатеринодаре в Зимнем театре.

Февраль, 10. Поэзовечер в Новороссийске в зале Городской думы.

Февраль, 11. Поэзовечер в Екатеринодаре в зале 1-й женской гимназии.

Февраль, 13. Поэзовечер в Таганроге в Городском театре.

Февраль, 14. Поэзовечер в Ростове-на-Дону, в театре.

Февраль, 17, 18, 28. Поэзовечера в Харькове в театре Коммерческого клуба и зале Общественной библиотеки.

Написан цикл баллад (VI—XI) и кэнзелей (VI-X), вошедших в сб. «Миррэлия».

О ты, Миррэлия моя! —
Полустрана, полувиденье!
В тебе лишь ощущаю я
Земли небесное волненье...

Март, 4. Поэзовечер в Курске.

Март, 9 и 11. Поэзовечера в Киеве.

Апрель. Живет в Гатчине. Пишет баллады XII—XVII, вошедшие в цикл «Револьверы революции» (сб. «Миррэлия»). Цикл открывается стихотворением «Гимн Российской республики» («Мы, русские республиканцы...»). Исполнены национальной гордости строки стихов «Моему народу», «Все — как один»:

Народу русскому дивитесь:
Орлить настал его черед!

Май, 5. В Петрограде в концертном зале Тенишевского училища (Моховая, 33) проходит «Первый республиканский поэзовечер» Игоря Северянина. Кумир петроградской публики читает «новые стихи марта 1917 года», «стихи, ранее запрещенные» и «весеннюю лирику».

«Игорь, вы ли это?! — иронизировал журналист. — Где принцессы Ваши, где лимузины и ананасы? Он стал республиканцем, наш великий футурист. Воспевает Временное правительство и Совет Рабочих депутатов» (Фридлянд М. Торговцы словом).

Май, 13. — «Первый республиканский поэзовечер» в Москве, в зале Синодального училища.

Август, 20. Поэзовечер в Политехническом музее.

Октябрь, 18, 27. Ноябрь 5, 11, 17. В Петрограде в зале Петровского училища (Фонтанка, 62) проходят поэзовечера Игоря Северянина, на которых поэт читает стихи из сборников «Громокипящий кубок», «Златолира», «Ананасы в шампанском» и др.

Вечера проходят с большим успехом. Не отменяется даже вечер 27 октября, на следующий день после революции.

Ноябрь, 28. Поэзовечер в Политехническом музее.

Ноябрь. Выходит альманах «Острова очарований. Альманах 2-й. Игорь Северянин. Алексей Масаинов. Новые поэзы» («Ариэль», Пг.).

Декабрь, 6 (19). Поэзовечер в Политехническом музее.

Декабрь, 10 (23). Поэзовечер в зале Синодального училища.

Декабрь, 16. Выступление в конференц-зале Академии художеств на «Вечере поэтов».

1918

Январь, 3. Выступление в конференц-зале Союза деятелей искусств на вечеринке поэтов и артистов.

Январь, 7. Поездка в Тойлу, связанная с будущим переселением в эстонский поселок.

Январь, 9. Возвращение в Петроград.

Январь, 28. Переезд в Тойлу с матерью, М. Домбровской, Е. Золотаревой и дочерью Валерией.

Февраль. Поездка в Москву, выступление в Кафе поэтов в Настасьинском переулке.

Февраль, 23 (10). Поэзовечер Игоря Северянина в Политехническом музее при участии Давида Бурлюка, Василия Каменского, Владимира Маяковского.

«Северянин был не в голосе и потому напевность ему не удалась, хотя у публики его успех был несомненен. Много позы, неискренности чувствовалось в выступлениях Игоря Северянина».

Февраль, 24 (11). Поэзоутро в кинотеатре «Форум».

Февраль, 25 (12). Поэзовечер в Ярославле в зале Екатерининской женской гимназии.

Февраль, 27. В Москве в переполненном публикой зале Политехнического музея проходит вечер «Избрание короля поэтов». «Всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием» это звание присуждено Северянину. Второе место занимает Маяковский, третье — Бальмонт. Это была высшая точка триумфального успеха поэта, который он предчувствовал десять лет назад:

Я коронуюсь утром мая
Под юным солнечным лучом,
Весна, пришедшая из рая,
Чело украсит мне венцом.

Вечеру предшествовало газетное объявление:

«Поэты! Учредительный трибунал созывает всех вас состязаться на звание короля поэзии. Звание короля будет присуждено публикой всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием.

Всех поэтов, желающих принять участие на великом, грандиозном празднике поэтов, просят записываться в кассе Политехнического музея до 12 (25) февраля. Стихотворения не явившихся поэтов будут прочитаны артистами.

Желающих из публики прочесть стихотворения любимых поэтов просят записаться в кассе Политехнического музея до 11 (24) февраля. Результаты выборов будут объявлены немедленно в аудитории и всенародно на улицах».

Март, начало. Вышел сборник «Поэзоконцерт», открывавшийся фотографией поэта с надписью: «Король поэтов Игорь Северянин».

Март, 8. В Большой аудитории Политехнического музея проходит вечер «Короля поэтов Игоря Северянина» в Политехническом музее — последний из 23-х поэзовечеров, проведенных поэтом в Москве в 1915-1918 гг.

Март, 15. Поэтная комиссия по ликвидации И. Северянина как короля поэтов объявляет, что митинг с выборами временного правительства состоится в пятницу в кафе «Магги».

Газета «Московский вечерний час» сообщала: «Как и подобает истинному самодержцу — у него появилась оппозиция Его Величества, благородную и выигрышную роль которой не без успеха исполняют футуристы.

Говорят, что король будет низложен и московским Парнасом начнет править совет поэтических депутатов. Надо надеяться, что переворот пройдет бескровно. Впрочем, поклонникам Игоря Северянина беспокоиться за судьбу его не приходится: "Его Величество" уже объявил о своем отбытии в Америку».

Март, 22. Написано стихотворение «Ямбург» о возвращении вместе с Домбровской из России в Эстонию.

После провозглашения независимости Эстонии Северянин оказался за границей. Он был отправлен в карантин вместе с возвращавшимися из России пассажирами.

Март, 26. В Таллине написано стих. «Музе музык», посвященное трехлетию встречи с Домбровской.

Март, 27. Стих. «По этапу»: «Мы шли по Нарве под конвоем, / Два дня под арестом пробыв».

Апрель, 15. В издательстве В. В. Пашуканиса выходит первый том третьего издания Собрания поэз Игоря Северянина, куда входит книга «Громокипящий кубок» (десятое издание) с посвящением гражданской жене поэта Марии Волнянской, «моей тринадцатой и, как Тринадцатая, последней», и Автопредисловием. Тираж 15 ООО экз.

Вышел сборник «Весенний салон поэтов» при участии Северянина, а также символистов, акмеистов и футуристов.

В стихотворении «Всеприемлемость» (1918) писал:

Любя эксцессные ликеры
И разбираясь в них легко,
Люблю зеленые просторы,
Дающие мне молоко.

Сентябрь. В переводе Г. Виснапу были опубликованы три стихотворения Северянина на эстонском языке.

Северянин передал эстонскому изд. «Одамеэс» рукописи поэтических книг «Puhajogi» и «Creme des Violettes».

1919

Март, 22. Первое выступление Северянина в Таллине в Русском театре при участии артистов театра — Арбениной, Рахматова, Владимировой и др.

Май, 29. Поэзовечер «Creme des Violettes» в Таллине в Русском театре при участии Вини Лайне.

Август, 23. Участвует в вечере эстонских поэтов Г. Виснапу, А. Гай-лита и др. в Нарве в помещении Эстонского собрания.

Ноябрь. Встреча в Тойле с Сергеем Положенским.

Из воспоминаний Положенского:

«...при ближайшем знакомстве (одно время мы жили с ним на одной квартире) он предложил мне вступить в его свиту как короля поэтов. До сих пор в его свите состояли: Принц Лилий — Александр Карлович фон-Эссен, Принц Сирени — Борис Николаевич Башкиров и Принц Нарциссов — Борис Васильевич Правдин. Предложил мне выбрать цветок. Я, конечно, выбрал розу».

В течение года и в 1920. В издательстве Одамес (Юрьев) выходят книги «Creme des Violettes», в которой Игорь Северянин собрал избранные стихи своих книг, «Puhajogi» и «Вервена. Поэзы 1918—19 гг.».

Из письма А. С. Ященко от 20 дек. 1920 г.:

«Если я до сих пор жив, то только благодаря чуткой Эстии; эстонский издатель выпустил три книги моих стихов, эстонская интеллигенция ходит на мои вечера (1—2 раза в год), крестьяне-эстонцы дают в кредит дрова, продукты. Русские, за редкими исключениями, в стороне. А русские издатели (заграничные, т. к. в Эстии их вовсе нет) совсем забыли о моем существовании, напоминать же им о себе я не считаю удобным».

По поводу трех новых книг Северянина А. Дроздов напишет:

«Пусть стонет Россия, пусть народ, жуя ржаные гренки, гниет в голоде и вшах, пусть ветры революции сдувают его спереди и сбоку — поэт не изменился, не поглупел, но и не поумнел, не растратил своего богатого лирического таланта, но и не углубил его. Всякую минуту, с хризантемой в петличке, он готов выйти на эстраду, и беда лишь в том, что нет аудитории, некому рукоплескать...

В новых книжках Северянина можно сыскать стихи той кисейной нежности, на которую он большой мастер, но все его гризетки, дачницы, кусающие шоколад, и соловьи, защитники куртизанок, идут мимо, в лучшем случае утомляя, в худшем раздражая. И три книжки, лежащие передо мною, — они отзвук старого Петербурга и старой Москвы, только памятка—в них нет крови, ни плоти тех дат, которые стоят на их обложке.

<...> поэт не изменился, не растратил своего богатого лирического таланта <...> Всякую минуту, с хризантемой в петличке, он готов выйти на эстраду, и беда лишь в том, что нет аудитории, некому рукоплескать».

В рецензии Л. Белозерской «Устрицы в стихах», опубликованной весной 1921 г. в парижской газете Последние новости», говорилось, что в «Вервене» «наиболее видную роль, роль героини — играет почему-то безответная устрица. <...> Для него <Северянина> "устрицы" и "ликер из вервены" — это идеология».

1920

Апрель, 22. Узнав из газет, что В. Брюсов в октябре был в Москве, Северянин после долгого перерыва посылает письмо В. Брюсову из Тойлы (Эстония).

«Светлый Валерий Яковлевич!
Если Вы живете еще в Москве, и это письмо дойдет до Вас, известите меня, пожалуйста, и я напишу Вам большое письмо.
Только вчера узнал о возобновлении почтовых сношений с Россией и спешу послать Вам свой искренний привет и всегдашнее воспоминание.
Любящий Вас Игорь».

Опасаясь, что письмо не дойдет по старому адресу, пишет еще одно письмо на следующий день.

Июль, 9—11. Встречается в Таллине с Константином Бальмонтом, который находился там в карантине перед отъездом в Париж. Написал сонет, посвященный этой встрече:

Капризничало сизо-голубою
Своей волною море. Серпантин
Поэз опутал нас. Твой «карантин»
Мы развлекли веселою гульбою...

Август, 13. Становится постоянным сотрудником русской газеты «Последние известия», выходившей в Таллине до 1926 г.

Сентябрь, 1. Становится постоянным сотрудником рижской газеты «Сегодня».

Сентябрь, 25. Участвует в вечере издательства «Кольцо» в Русском театре Таллина.

Октябрь, 30. В газете «Новый путь» (Рига) в статье «О новейшей русской литературе и поэзии» Л. Б. (JI. Ю. Брик) пишет, что в отличие от Маяковского «Наша "поэзо-этуаль" — Северянин, писавший некогда занимательные стихи, воспевает царскую водку в стихотворениях отвратительных».

Декабрь, 20. Собирая материалы для первых номеров своего журнала, А. С. Ященко обратился к одному из самых прославленных поэтов начала века Игорю Северянину. В ответ на просьбу издателя журнала, Игорь Северянин посылает ему свою библиографию и просит способствовать изданию его книг в Берлине у издателей А. С. Закса и И. П. Ладыжникова.

А. С. Ященко внимательно отнесся к просьбе Игоря Северянина: выслал ему первый номер журнала «Русская книга» за 1921 г., а также вел переговоры с берлинским издателем А. С. Заксом об издании его новых книг. А. С. Закс выпустил в своем издательстве «Москва» две книги Игоря Северянина «Менестрель» (1921) и «Миррелия» (1922).

1921

Январь, 25 и 27. Два поэзоконцерта в Риге.

Из журнала «Книга и революция»:

«Проживающий в Риге Игорь Северянин устроил два своих поэзовечера. По поводу их рецензент "Ригаше Рундшау" говорит следующее: "Оба вечера собрали огромное количество публики, хотя устроителями было выбрано самое неудачное помещение, холодное, мрачное, заброшенное. В этой случайности интимнейшего вечера лирики среди холода и заброшенности как бы отразилась судьба той России, из которой вышел Северянин, России роскошно обставленных и раздушенных будуаров, рафинированной культуры эстетических денди, которые теперь выброшены в чужую и безжалостно жестокую жизнь, ломящую и разбивающую тех людей роскоши, певцом которых является Игорь Северянин".

Второй концерт Игоря Северянина состоится в четверг, 27 января. В программе примут участие: спутница Игоря Северянина в петроградских "поэзовечерах" Балькис-Савская, пианистка Вина-Берлин и виолончелист Граудан».

В газете «Рижский курьер» писали: «...Игорь Северянин перед нами, в маленькой, уютной, провинциальной Риге. Льются с эстрады напевные звуки, только Северянину присущие. Звенят его стихи: "Я снова весел и влюблен". Но блеск их покрылся дымкой пережитых мыслей. Вот Игорь Северянин наших дней».

Февраль. Выступление Северянина и актрисы Ольги Гзовской в Риге.

В газете «Рижский курьер» отмечалось, что О. Гзовская — «воплощение женских чар. Прелестное лицо и фигура, скульптурные руки, манящий, богатый интонациями голос, разнообразие и редкая пластичность движений. Природные данные соединились с отличной техникой... Так же выразительно передает О. Гзовская и поэзу Северянина "Пляска Мая"».

Март, 11 — апрель, 29. Игорь Северянин совершает поездку в Латвию, Литву.

Апрель, 8, 11. Выступает в Шауляе, в театре Фантазия вместе с М. Домбровской (Балькис-Савской), артистом Итальянской оперы С. М. Ульманом и профессором А. Брауэра (рояль). Вступительное слово Аркадия Бухова.

Получает письмо из Берлина от Златы — Евгении Гуцан (Менеке), вдохновившее на создание поэмы «Падучая стремнина».

Май, 21. Поэзоконцерт в Тарту в здании Бюргермуссе.

Май. В течение мая вместе с Марией Волнянской ездит по эстонским докторам ввиду ухудшения состояния ее здоровья.

Из письма А. Д. Барановой от 5 июня 1921 г.:

«Весь май прошел в поездках по Эстии — по докторам, т. к. здоровье Марии Васильевны весьма расшатано за последние годы. Она всегда-то была малокровна и слаба, перенесенные же за это трехлетье невзгоды сильно отразились на ней. Теперь мы на днях вернулись из Дерпта (я дал там попутно концерт)...».

Лето. В Берлинском издательстве «Москва» выходит книга «Менестрель. Новейшие поэзы» (тираж 3000 экз.).

Из рецензии Романа Гуля:

«В былые времена bon ton литературной критики требовал бранить Игоря Северянина. Его бранили все, кому было не лень, и часто среди "иголок шартреза" и "шампанского кеглей" в его стихах не замечали подлинной художественности и красоты. А она была; — вспомните: "Это было у моря", "Быть может, от того", "Хабанера", "Сказание об Ингред" и мн. др.

Правда: Северянину никогда не случалось быть "гением", но справедливость требует отметить, что в довоенной Москве он был маленьким литературным калифом. К сожалению для автора — это было очень давно, и теперь выпущенный в свет его "Менестрель" говорит с совершенной ясностью, что калифство было даже меньше, чем на час.

Можно дивиться бледности, беспомощности и бездарности вышедшей книги И. Северянина.

Она — о "булочках и слойках"... <...>

И совсем уже становится страшно за поэта, когда среди "булочек", "поленьев", "слоек", "грёзотортов" и "сена" он вновь "самопровозглашает" и "коронует" себя. Единственное спасение, по-моему, — это напомнить Северянину, что "всему час и время всякой вещи под солнцем"».

Сентябрь, 1, 6, 8,14, 29. Выступления в Таллине в зале ресторана «Mon Repos».

Из рецензии на 1-й концерт, опубликованной в «Последних известиях» 3 сентября:

«Даже для Царей поэзии нет особенного пути в наши демократические дни "революционного периода искусства". <...> Поэт был-таки поднят "народом на щит" — публика отдала ему должное. При совершенно смолкнувшем зале Северянин прочел ряд поэз преимущественно из сборника "Громокипящий кубок", как известно, наиболее интересного. Как воспоминание далеких петербургских времен, безвозвратно канувших в лету, прозвучали напевные строки "Письма голубого", "Ананасов в шампанском", "В желтой гостиной серого клена" и многого другого, что поэт неустанно читал, отвечая на несмолкавшие вызовы публики. Кажется, так в "Моп Repos" не принимали еще никого».

Сентябрь, 12. Участвует в благотворительном концерте в пользу газеты «Последние известия» в Таллинском драматическом театре.

Октябрь, 9. Начало романа Северянина с Фелиссой Круут.

Из письма А. Д. Барановой:

«...эстийская поэтесса Фелисса Крут, моя невеста. Она — девятнадцатилетняя очаровалка. М<ария> В<асильевна>, за семь лет не пожелавшая меня понять и ко мне приблизиться, снова одинока. Я жалею ее, но виноватым себя не чувствую. Вы знаете сами, что давно уже все шло к этому. Жить с поэтом — подвиг, на который не все способны».

Ноябрь, 13. В возрасте 76 лет умерла мать Северянина Наталья Степановна Лотарева (урожд. Шеншина). Похоронена в Тойле.

Ноябрь, 20. Поездка в Ревель и Юрьев.

Декабрь, 14. Поэзоконцерт «Оазис в пустыне» при участии Б. Правдина в Тарту, в зале «Burgermusse».

Декабрь, 21. Венчание Игоря Северянина и Фелиссы Круут в православном Успенском соборе г. Тарту.

В. Адаме вспомнит:

«Этот высокий, в долгополом черном сюртуке, человек с лицом цыганского барона привлекает к себе все взоры... В Эстонии он встретился с первой женщиной, с которой решил обвенчаться».

Северянин ежегодно отмечал дату венчания, например, на книге А. Блока (Собрание сочинений. Т. 1. Берлин, 1923) он написал: «Дорогой Фелиссе в день пятой годовщины моего единственного законного брака. Ее Игорь. Eesti. Toila. 21.XII.1926».

Декабрь, 24. Игорь Северянин возвращается с молодой женой в Тойлу и живет у нее в доме.

1922

Январь, 2. Поэзовечер в Нарве.

Март, 14. Евгения Гуцан (Менеке) пишет Северянину из Берлина, что его книга «Миррэлия» будет печататься по новой орфографии:

«Причины, почему Миррэлия не выйдет раньше осени: во-первых, сильное вздорожание бумаги, во-вторых, сезон» (книга вышла у Закса под издательской маркой «Магазин "Москва"» в июне).

Получена телеграмма из Германии от Бориса Башкирова-Верина (Принца Сирени):

«Полночь с 15 на 16 марта 1922.

Пьем здоровье Короля и Его солнечную поэзию.

Принц Сирени Борис

Верноподданные: Черный Ангел. Семиглазая Зинаида. Эдуард Гукасов, мечтающий быть рыцарем Его Величества».

В Москве вышла книга эстонского поэта Генрика Виснапуу «Amores» в переводе Северянина.

Возможно, по поводу подготовки этого издания К. И. Чуковский записал в дневнике 19 и 21 февраля 1922 г.: «Сяду сейчас за Северянина... Нужно держать корректуру Уитмэна — переделывать Северянина». Ср. также в письме А. М. Коллонтай Северянину от 29 ноября 1922 г.: «Вы не издаетесь разве в Москве, в Госиздате? Мне казалось, что я там видела Ваши произведения. Снеситесь с ними».

Май—сентябрь. Живет в Тойле. Занимается рыбной ловлей, пишет стихи.

Из письма А. Д. Барановой от 12 июня 1922 г.:

«Целые дни провожу на реке. Это уже со 2-го мая. 5-й сезон всю весну, лето и осень неизменно ужу рыбу! Это такое ни с чем не сравнимое наслаждение! Природа, тишина, благость, стихи, форели! Город для меня не существует вовсе. <...> За это время прибавилось 4 книги: т. XV ("Утесы Eesti" - антология эстийской лирики за 100 лет), т. XIV ("Предцветенье" — книга стихов эстийских поэтесс), т. XVII ("Падучая стремнина" — роман в 2-х частях белыми стихами) и т. XVIII ("Литавры солнца" — стихи)... <...> Итак, я сижу в глуши, совершенно отрешась от "культурных" соблазнов, среди природы и любви. Знакомств абсолютно никаких, кроме племянника в<ице>-адм<ирала> Эссена — Александра Карловича, инженера-техника, служащего в 18-и верстах от Тойлы в Jarve архитектором на заводе. Он приезжает к нам почти еженедельно. Большой мой поклонник, тончайший эстет.

<...> Жена моя — хорошая, добрая, изящная. Боготворит меня и мое творчество, сама пишет стихи по-эст<ийски> и по-русски. Я посылаю Вам одно из ее русских стихотв<орений>. Мне с нею очень легко и уютно. Беспокоит меня только ее здоровье: на днях она готовится стать матерью и чувствует себя очень слабой».

Август, 1. Родился сын Вакх.

Октябрь, 6. Приезжает вместе с Фелиссой Круут в Берлин.

В Берлине встречается с Евгенией Гуцан и своей дочерью Тамарой Шмук, профессиональной танцовщицей.

Г. Виснапуу писал жене из Берлина 18 октября 1922 г.:

«Игорю его бывшая Злата нашла комнату. И знаешь, сколько он платит — 400 немецких марок, включая еду, за двух человек! Это 50 эстонских марок в день; где на родине можно найти такое место...».

Октябрь, до 23. В Берлине встречается с художниками Иваном Пуни и Ксенией Богуславской, поэтами Георгием Ивановым, Александром Кусиковым, Владимиром Маяковским, Борисом Пастернаком, Генриком Виснапуу, актерами Ольгой Гзовской и ее мужем В. Гайдаровым и др.

Посвящает актрисе О. В. Гзовской стихи:

Я мечтаю о том, чего нет
И чего я, быть может, не знаю...
Я мечтаю, как истый поэт, —
Да, как истый поэт, я мечтаю.
............
Я мечтаю, что небо от бед
Избавленье даст русскому краю.
Оттого, что я — русский поэт,
Оттого я по-русски мечтаю!

Ведет переговоры об издании четырех книг в берлинском издательстве «Накануне».

В Берлине выходят книги «Миррелия», издание магазина «Москва», «Фея Eiole. Поэзы 1920—1921 гг.», в изд. Отто Кирхнера и К°.

В Берлине вышел роман «Падучая стремнина» в 2-х частях в изд. Отто Кирхнера и К° (тираж 2500 экз.).

Из Пролога...

Кто говорит, что в реках нет форелей,
В лугах — цветов и в небе — синевы,
У арфы струн, у пастухов — свирелей?
Кто говорит, не знаете ли вы?

Кто говорит, что в песне нет созвучий,
В сердцах — любви и в море нереид,
Что жизнь — пустой, нелепый только случай?
Не знаете ли вы, кто говорит?

Да только тот, кто чужд душой искусству,
Фантазии, любви и всплеску вод,
Кто не дает в груди развиться чувству
И гонит прочь его, — да, только тот.

Роман «Падучая стремнина» написан в ответ на полученное осенью 1921 г., после 16-летней разлуки, письма от Е. Т. Гуцан, которая разыскала поэта через берлинскую редакцию газеты «Голос России», прочитав в ней «Поэзу отчаянья». Возобновилась переписка. Е. Т. Гуцан в это время жила в Берлине и не раз виделась с Северяниным во время его гастролей. Эти встречи вызывали ревность его жены Ф. М. Круут.

Северянин вспомнит:

«Вскоре Ф. М. поссорилась со Златой и отстранила ее от участия в совместных наших вечеринках. Между тем Злата, член немецкой компартии, была за мое возвращение домой. Ее присутствие меня бодрило, радовало. Она нравилась нашему кружку как компанейский, содержательный, умный человек».

Октябрь, 20. Присутствует на собрании Дома искусств, посвященном Маяковскому.

Позже Северянин вспоминал: «Маяковский и Кусиков принимали во мне тогда живое участие: устроили в "Накануне" четыре мои книги: "Трагедия титана", "Соловей", "Царственный паяц" и "Форелевые реки". Деньги я получил за все вперед, выпущено же было лишь две первых».

Ноябрь, 7. Выступает вместе с Маяковским и А. Н. Толстым в советском полпредстве в Берлине в концерте, посвященном пятой годовщине Октябрьской революции.

Ноябрь, 21. Выступает в Берлине, в зале Филармонии.

Из письма А. Д. Барановой от 3 декабря:

«21-го ноября я дал в дал в зале Филарм<онии> свой концерт. Единственный. Зал был переполнен. Овации напоминали мне Москву. Я доволен. Предлагают повторение вечера, но, к сожалению, я вынужден отклонить: германская марка падает стремительно, жизнь здесь дорожает неимоверно, и мы, пока у нас еще есть деньги на дорогу, спешим уехать домой. <...> ... я мечтал побывать везде, я мог буквально разбогатеть, т. к. имя мое до сих пор для публики магнитно, что мне показали Рига, Ковно, Берлин».

В берлинском журнале «Новая русская книга» сообщалось:

«21 ноября в помещении Филармонии состоялся поэзовечер Игоря Северянина. Автор читал поэзы из сборников "Громокипящий кубок", "Златолира", "Вервэна" и др.».

Выступление с Маяковским в болгарском землячестве.

1923

Январь, до 10. Вышел сб. «Via Sacra» (Юрьев: Изд. Бергмана) — альманах с участием Владимира Адамса-Александровского, Бориса Правдина и Северянина, поместившего пьесы «Плимутрок», «Вакханка из Кальяри», «Аэро-фарс».

Из письма А. Д. Барановой от 10 янв. 1923 г.:

«Вскоре пришлю только что вышедший альманах "Via Sacra", где помещены три мои пьесы».

Январь, первая декада. Поездка в Юрьев и Ревель.

Неудачными результатами поэт поделится с А. Д. Барановой:

«Я ездил в Юрьев, оттуда в Ревель, третьего дня вернулся в нашу любимую мною глушь, вернулся обескураженный людской черствостью и отчужденностью, вернулся со станции пешком, восемь верст неся чемодан с концертными костюмами и проч., изнемогая от усталости...

Никто и нигде не может теперь же устроить ни одного вечера — вот результат моих хлопот. Один не имеет средств для начала, другой не имеет времени, третий не имеет желания, четвертый... Одним словом — удачей моя поездка не сопровождалась. <...>

...от всех неприятностей и тревог у меня развивается болезнь сердца, и по ночам, в бессоннице, я испытываю едкие муки, трудно передаваемые словам и. А как все могло бы быть славно, ведь я, в общем, здоров и бодр! Ведь я певец солнечной ориентации...»

Январь. Пишет книгу стихов и роман в стихах.

Посетил Ригу. Читал стихи в доме редактора газеты «Сегодня» М. С. Мильруда в присутствии Г. Иванова, П. Пильского и И. Одоевцевой.

И. Одоевцева вспомнит:

«Я не решаюсь прервать его. Он с таким упоением, так самозабвенно распевает. Он как будто впал в транс. Прервать его — все равно что разбудить лунатика».

Март, до 18. В берлинском изд. «Накануне» вышла книга «Соловей. Поэзы 1918 года». Тираж 10 000 экз.

Из рецензии А. Б. (А. Бахраха):

«Времена меняются, земля вертится, гибнут цари и царства... а Игорь Северянин в полном и упрямом противоречии с природой безнадежно остается на своем старом засиженном месте.

...Сегодня — гречневая каша,
А завтра — свежая икра!., (с. 78)

Таким образом и вчера, и сегодня, и завтра — все приносится в его поэзию с полки гастрономической лавки или из парфюмерного магазина. Открываешь книгу и просто не верится, что на ней пометка "1923".

Все те же надоевшие нюансы, фиоли, фиорды, фиаско, рессоры, вервена — Шопена, снова то же старое, затасканное самовосхваление: "Я — соловей, я так чудесен" (с. 8), "я так велик и так уверен в себе — настолько убежден..." (с. 72), "целовал Фофанов и Клюев (бедный Клюев!) и падал Фофанов к ногам!.." (бедный Фофанов!). Для нового издания все это даже не перечесано заново; старый, довоенный фиксатуар так и лоснится со страниц книги. <...>

Северянин еще во время оно закончил делать свое, ценное. Ныне регресс превратился в падение и бесконечные, как оказалось, бездны безвкусицы и ноющего провинциализма.

Северянина-поэта, подлинного поэта было жалко».

Апрель, 28. Поэзовечер Северянина в Нарве, в помещении кинотеатра «Скэтинг».

В газете «Нарвский листок» от 2 мая сообщалось:

«Выступая во всех трех отделениях, поэт продекламировал значительное число своих последних стихотворений. Оригинальная манера чтения нараспев с ударениями на рифмах и подчеркиванием ударных слогов произвела впечатление на слушателей».

«Трагедия Титана»

стих. «Колыбель культуры новой»

Поэзоконцерты при участии Ариадны Изумрудной (Фелиссы Лота-ревой).

Май, 26. Уезжает на озеро Ульястэ и живет там с коротким приездом в Тойлу почти до конца июля.

Из письма А. Д. Барановой от 1 июня 1923 г.:

«26 мая перебрались сюда. Нам посчастливилось найти здесь, в маленькой рыбачьей деревушке, у одногорыбака комнату в новом хорошем доме. Комната обширная, высокая, светлая идеально чистая. <...> В нашем полном распоряжении - лодка, с которой мы и начали ловить рыбу, выезжая за 3—5 верст от берега. До сей поры поймали уже 36 окуней от ⅓ до ¾ ф<унта> каждый. <...> Водятся и щуки, и угри».

Пишет А. Д. Барановой 24 июля 1923 г.:

«Лето установилось дивное. Так хорошо в природе, что с ужасом думаешь об осени, когда придется оторваться от нее и погрузиться в пустынные глуби человечества. Как омерзительны города со всей своей гнусью и неоправданностью!»

Весна—лето. Поэта преследуют неудачи и нужда.

Об этом пишет в письме А. Д. Барановой от 1 июня 1923 г.:

«Я так устал, мой друг, от вечной нужды, так страшно изнемог, так изверился в значении Искусства, что, верите ли, нет больше (по крайней мере теперь пока) ни малейшего желания что-либо написать вновь и даже ценить написанное. Люди так бесчеловечны, так людоедны, они такие животные... <...> Не сумели ценить и беречь своего соловья...»

Сентябрь, 5. Выезжает с женой в Юрьев. Отдает Бергману к изданию поэму «Роса оранжевого часа» и издательству «Sonavara» книгу Марии Ундер «Предцветенье». Перевод с эстонского.

В письме А. Д. Барановой 27 окт. 1923 г. поэт пишет об этих издательских проектах и жалуется на неудачи:

«Что же касается концертов, дело обстоит значительно хуже: в Юрьеве живу вскоре два месяца, и ни одного вечера организовать не удалось, несмотря на усиленные старания. Нет предпринимателя — вот и все.

Зато удалось устроить по концерту в Везенберге и Нарве. Нарва дала... 600 марок, а Везенберг <...> 1500 м<арок> убытку! Дождался, досиделся: мои вечера дают убыток! Это мои-то вечера!».

Октябрь, 7?. Поэзовечер Северянина и Ф. М. Круут (под псевдонимом Ариадна Изумрудная) в помещении Русского общественного собрания.

Октябрь, 17, 18 и 19. Выступление в Гельсингфорсе (Хельсинки) в зале Русского купеческого общества.

Из письма А. Д. Барановой от 27 октября 1923 г.:

«Нашлась в Финляндии одна старая петербургская поклонница, устроила мне в Гельсингфорсе 3 вечера подряд (17, 18 и 19 окт<ября>). Ездили мы с Фелиссой, успех имели выдающийся (как, впрочем, и везде!), прожили в Гельсингфорсе неделю, денег получили в "обрез", жизнь там безумно дорога, эмиграция нища».

Из хельсинкской газеты «Русские вести» за 26 октября:

«Так же, как и раньше, Игорь Северянин имел большой успех, его чтение захватывало аудиторию, но ее малочисленность говорила за то, что жестокая школа последних лет жизни увела русскую молодежь от увлечения поэзотворчеством, живущим "острым и мгновенным", к другим запросам и другим ценностям».

Ноябрь, 15—Февраль, 3. Живет на озере Ульястэ в Эстонии.

1924

Зима—середина лета. Живет в Тойле.

Июнь, 14. На Пушкинском вечере в здании Немецкого театра в Таллине читает поэзы, посвященные А. С. Пушкину.

Июль, 25. Б. Пастернак в письме своей двоюродной сестре О. М. Фрейденберг из дачного места под Ленинградом — Тайцы вспоминает стихи Северянина:

«Помнишь, тринадцать лет тому назад возвращались мы из Меррекюля. Помнишь, как звучали названия станций — Вруда, Пудость, Тикопись? Мы их потом никогда не вспоминали. Они попадались впоследствии в датировках Северянинских стихов. А ты мне тогда о нем рассказывала, на извозчике кажется, по дороге с вокзала. Помнишь? Помнишь все?»

Август—октябрь. Большое турне (Германия, Польша, Чехословакия).

5 января 1925 г. напишет в письме А. Д. Барановой:

В октябре вернулся.

Сентябрь. В Варшаве посещает Липковскую.

Сентябрь, 10 и 14. Проходят поэзоконцерты в Варшаве, в зале Гигиенического общества.

Выступление в Праге на вечере «Чешско-русской едноты».

Ноябрь, 5. Пишет в Варшаве цикл «Дорожные импровизации»

Ноябрь, 13. Концерт Северянина в Риге, в театре Русской драмы.

Из заметки в рижской газете «Сегодня»:

Северянин «все тот же, несмотря на то, что страна <...> от Северянина улетела и корчится теперь под пьяные песни Есенина и Маяковского. И потому грустно. Хорошие стихи, из них несколько, что безусловно останутся навсегда. Живой русский поэт, правда, запутавшийся в красоте напрасной. А движения нет... А все же слушаешь с удовольствием».

1925

Февраль, 1. Северянин отмечает двадцатилетие литературной деятельности.

Из письма А. Д. Барановой от 5 февраля 1925 г.:

«Я очень благодарен Вам за телеграмму с приветствием к моему юбилею и милое письмо. <...> Юбилей прошел более чем тихо. Этот день я провел в Тойле. Служили на могиле мамы панихиду и молебен. Никого из городов не приглашал. Тем более своих "односельчан". Получили пять телеграмм и семь писем, в четырех газетах меня вспомнили немного. Вот и все. Да, впрочем, иначе и быть в наше время не может... Офокстротились все слишком».

В стихотворении «Рондо рождественского дня» поэт писал:

В мой юбилей все девушки и дамы,
Кем я любим (что может быть светлей!),
Подумают: «Наш Игорь, этот самый...»
В мой юбилей!

В газете «Последние известия» от 1 февраля появляется статья Я. Воинова «Привет Северянину»; в газете «Время» — статья В. Ирецкого «Игорь Северянин (1905—1925)» и стихотворения Жака Нуара и А. Юрисона.

Февраль, 7. Ревельская газета «Последние известия» публикует открытое письмо Игоря Северянина редактору газеты Р. С. Ляхницкому.

Февраль, около 23. Получает письмо от композитора С. С. Прокофьева.

Об этом сообщит в письме А. Д. Барановой от 23 февраля:

«С. Прокофьев писал мне на днях. Он теперь в Германии. Очень хочу повидаться с ним. Его "Любовь к трем апельсинам " — событие в Европе.

В Америке же она шла 3 года назад с выдающимся успехом.

Я думаю дать ему либретто для новой оперы.

Отчего бы либретто не написать поэту? Ведь их обыкновенно пишут какие-то фельетонисты из захудалых изданий».

Апрель, до 6. В издательстве Вадима Бергмана (Юрьев-Тарту) вышла книга Игоря Северянина: «Колокола собора чувств. Автобиографический роман в 3 частях» (тираж 2000 экз.). Часть тиража вышла в суперобложке в виде ленты с надписью красного цвета:

«XX. Игорь-Северянин. Последние рукописи, вышедшие ко дню 20-летия литературной деятельности поэта».

Из статьи Евгения Шевченко «Колокола оранжевого часа»:

«"Колокола собора чувств" — роман из времен, когда поэт был "пьян вином, стихами и успехом, цветами нежа и пьяня, встречали женщины" его повсюду... <...>

Теперь северную мглу сменила тьма непросветная, страшные мысли о той, о которой поэт пишет —

Моя безбожная Россия,
Священная моя страна...

В настоящем номере нашей газеты печатается "Запевка" Игоря Северянина к новому его сборнику "Чаемый праздник":

О России петь — что весну встречать,
Что невесту ждать, что утешить мать...»

Апрель, 27. Приезжает в Берлин.

О пребывании в Берлине напишет Барановой из Тойлы 22 июня:

«На днях я вернулся из-за границы. 35 дней пробыл в Берлине, 14 — в Праге. За все время дал (удалось дать) 2 вечера. Оба в Берлине только. Первый вечер дал 100 нем<ецких> марок, второй... 10 м<арок>! Антрепренер Бран. Та самая Мэри Бран, которая надула Липковскую и пробовала надуть Прокофьева. Других импресарио вовсе не нашлось. Положение ужасное. Думал заработать, но оказалось всё иначе. <...>

В Берлине виделся почти ежедневно с Липковской, и Лидия Яковл<евна> предложила мне в октябре устроить совместно с нею концерты в Париже и Бессарабии, где она постоянно живет. Мне это весьма улыбается. Часто виделся с Юрьевской, Аксариной, Чириковым, Немировичем-Данченко, Гзовской, Гайдаровым и др.

Все они надавали мне своих портретов, книг, всячески обласкали, помогали и письмами, и денежно, и приемами скрашивали грустное. Морально я доволен поездкой. И даже очень. Но материально — тихий ужас».

Май, 4. Выступает в Берлине в Литературно-художественном кружке.

Из письма А. Д. Барановой от 5 мая 1925 г.:

«Вчера дал концерт, к сожалению, в маленьком зале, т. к. русских здесь уже мало и все беднота. Настроение не из приятных, ибо жизнь дорога безумно, а денег пока очень мало. Импресарио обеднели тоже и дают гораздо меньше, чем раньше».

В отчете газеты «Дни» от 8 мая говорилось:

«Время наложило свою печать на характер его творчества, поблекла его пресловутая эстетность, утихомирилась самовлюбленность, не слышно нарочитых словечек. Лирика его новых стихов посвящена мотивам гражданским: душа поэта скорбит об умученной родине, тянется к ней, верит в ее близкое освобождение; поэт утверждает, что Россию мало любить, надо ее и "заслужить". Эти мотивы встретили у собравшейся в большом количестве публики теплый отклик, но наибольший успех все же выпал на долю нескольких старых "эстетных" стихотворений, которые поэт прочел в конце вечера».

Май, 29. Приезжает в Прагу.

Июнь, 7. Встречается с писателем Е. Н. Чириковым, которому посвящает стихотворение «Модель парохода (Работа Е. Н. Чирикова)» (1925) и сонет «Чириков» (1926).

Июнь, до 22. Возвращается в Тойлу.

Август, 7. Поэзоконцерт в Усть-Нарве.

Лето. Все лето поглощен в денежные расчеты и добывание куска хлеба на пропитание.

1925 г. Выходит в свет «Роса оранжевого часа. Поэма детства в 3-х частях» (тираж 2500 экз.).

В статье «Колокола оранжевого часа» Евгений Шевченко писал об Игоре Северянине и по поводу его недавно вышедших в юрьевском издательстве книг: «..."Роса оранжевого часа" — поэма детства... <...>. Не сменяется ли у Игоря Северянина "мороженое из сирени" куском насущного черного хлеба — хлеба мечты о возрождении России? И кто знает, не искупит ли он своего прошлого поэтического карнавала новыми для него часами "пасмурных будней, горя и всяких невзгод". Быть может, с новым сборником появится и новый Игорь Северянин, как ни трудна будет его задача. Ибо есть предметы, о которых нельзя писать соком "апельсинов в шампанском". А нужно о них писать кровью сердца, тяжелыми, простыми словами. <...> ...каждый год признанной своей литературной деятельности Игорь

Северянин отмечал новым томом стихов. Плодовитость завидная. И если, как-то пришлось в другом месте и по другому случаю отметить, Игорь Северянин, "беспечно путь свершая", твердо оставался до сих пор на прежнем месте, не двигаясь ни вперед, ни назад, то теперь в его напевах стало звучать нечто новое, от "вечернего звона".

Еще невнятны эти новые звуки, и потому пока обозначим их именем далекого благовеста "колоколов оранжевого часа"».

1926

Февраль, 6. Назначен «грандиозный поэзовечер» Северянина в Нарве, в помещении Русского общественного собрания.

Март, 10. Пишет письмо С. В. Рахманинову.

1927

Март, 17. Выступление в литературном кружке при русской гимназии Таллина.

«Из прочтенных стихов особенно понравились "Пушкин", "Блок", "Ахматова" и "Достоевский"... По окончании вечера молодежь провожала Игоря Северянина нескончаемыми овациями».

Знакомство с поэтессой Ириной Константиновной Борман (1901 — 1985). Увлеченная стихами Северянина, она переписывалась с ним в 1920—1930-е гг. и встречалась в Таллине, Шмецке, Тойле. Ей посвящены стихотворения «Ты вышла в сад», «Стихи сгоряча», «Маленькая женщина» и др.

Июль, 30. В г. Нарва-Йыэссу участвовал в концерте известного певца И. В. Филиппова.

В газетном отчете говорилось:

«Можно быть не особенным поклонником его манерного исполнения своих стихотворений, но в последних никто не может отрицать несомненного поэтического таланта. Очень понравилось публике прочитанное автором стихотворение, — вариация на мятлевские слова "Как хороши, как свежи были розы"».

Октябрь, 23. Вечер «Классические розы» в Тарту:

«Игорь Северянин захватил всю аудиторию и имел большой успех».

Ноябрь, 2. Вечер Северянина в городском клубе Двинска.

Ноябрь, 8. Выступает в театре Тагоне в Риге (несколько дней).

1928

Январь, 25. Поэзовечер «Классические розы» в Таллине, в зале Клуба черноголовых. Северянин читает стихи 1923—1927 гг. и воспоминания.

Февраль, 11. По прибытии в Варшаву Северянин с женой был приглашен на завтрак в эстонскую дипломатическую миссию.

Февраль, 12. Выступает в Варшаве, в Пен-клубе.

«Польский клуб литераторов и журналистов устроил "чашку кофе", на которой находящийся в Варшаве Игорь Северянин прочел короткий доклад "Об эстонской поэзии", сопроводив его переводом ряда произведений эстонских поэтов последнего столетия... На "чашке кофе" из видных поля-ков-писателей присутствовали г-жа Налковская, гг. Серошевский, Гетель, который перед докладом, как представитель польского "Пен-клуба", приветствовал И. Северянина, Слонимский и др.... Из русских были: Д. В. Философов, Е. С. Шевченко, А. М. Федоров и С. Ю. Кулаковский».

После «чашки кофе» в Пен-клубе Игорь Северянин читал свои произведения в зале Гигиенического общества, где был устроен вечер его поэзии. По словам журналистов, вечер можно было назвать «Классические розы», такой успех имело одноименное стихотворение и ряд новых обличительных произведений поэта.

Февраль, 13. Северянин выступил в зале Союза еврейских литераторов и журналистов Варшавы. Многие не смогли втиснуться в зал и просили устроить дополнительный вечер поэзии.

Февраль, 15. Александр Ледницкий пригласил к завтраку Игоря Северянина с женой. Присутствовали польские и русские писатели.

Февраль, 16. Вечер в Русском Доме, устроенный Союзом русских писателей и журналистов в Польше. В газете «За свободу!» сообщалось: «Стихи, посвященные русским писателям и России, были встречены шумными и долго неутихавшими аплодисментами почти исключительно русской публики, собравшейся послушать родного поэта».

Февраль, 17. Отъезд в Вильно (Вильнюс). Вс. Хмарин писал: «Тепло и радушно провожала Варшава русского поэта... Русское творчество в лице Игоря Северянина праздновало свою очередную победу».

Февраль, 26. Вечер «Классические розы» в Вильно.

Июнь, 19. Вместе с Ф. М. Круут переехал в дом ее родителей в Тойле из маленького строения в том же дворе.

Октябрь, 19. Концерт в Хельсинки вместе с Ариадной Изумрудной (Ф. Круут).

1929

Март, 18—24. Выступает в театре Капитолий в Риге.

В письме А. Д. Барановой Северянин напишет:

«...целую неделю выступал ровно с тремя стихотв. По шести минут ежевечерне. Но жизнь в Риге и дорога отняли львиную долю заработка, впрочем, как и всегда. Но с этим нужно мириться. Сборы всегда полные, прием очень хороший, но я уклонялся от "биссов"».

Вышла книга переводов Северянина из 35-ти поэтов — «Поэты Эстонии».

Антология за сто лет (1803—1902).

Сентябрь, 8. Концерт, устроенный Печерским русским обществом просвещения, в зале гимназии:

Из местного газетного отчета:

«...современный поэт Игорь Северянин и известный пианист Гамалея блестяще исполнили программу вечера; первый читал свои стихи, а второй исполнил вещи великих композиторов Чайковского, Бетховена и Шопена. Публика осталась довольна. Аплодисментам не было конца. Из публики были поднесены исполнителям роскошные букеты цветов».

Декабрь. Выступление в университете Софии (Болгария).

1930

Сентябрь, 15. Письмо из Франции от Сергия Положенского, хлопотавшего об устройстве сына Северянина в лицей:

«Дорогой Король! Сижу в прекрасном месте на лоне природы, час езды от Парижа на юг и шлю привет всем Вам. С Вакхом обождите до моего сообщения, дело оказывается не так просто. Занятия в лицее начинаются 15.Х., но есть еще затруднения...»

Ноябрь, 12. Прибывает в Белград и намерен пробыть здесь до 14 января 1931 г.

Конец ноября — начало декабря. Проходят 2 вечера в большом зале университета в Белграде.

«...выступил на вечере памяти Блока и в концерте Музыкального общества. Затем по предложению Державной комиссии дал ряд вечеров в русских учебных заведениях (корпусах и институтах) в городах Белой Церкви, Новой Бичее и Великой Кикинде» (из письма к М. С. Мильруду).

Декабрь, 20 и 29. Выступает с лекцией о К. Фофанове и с лекцией «Эстляндские триолеты Сологуба» в Русском научном институте при Палате Академии наук в Белграде (Югославии).

Декабрь, 27. Дает «большой вечер в г. Субботице (Терезенштадт)».

Об этом сообщает в письме к М. С. Мильруду от 1 января 1931 г.

Здесь же пишет о своих ближайших планах:

«...13 января даю в Новом Саду. Издательство при Державной комиссии приобрело у меня три книги: 1) "Классические розы" (Лирика 1922— 30 гг.), 2) "Медальоны" (Сто сонетов о поэтах и композиторах), 3) "Lugne" (Роман в стихах в 3 частях). <...>

Дня не видно, знакомых уйма. Дней за 10—12 вперед приглашены на обеды и вечера».

1931

Январь. Живет на вилле «Флора мира» в Дубровнике.

Январь, 5. Читает в Русском научном институте в Белграде роман «Рояль Леандра» (Lugne).

Январь, 24. По дороге из Герцеговины в Париж на перегоне между станциями Мостар и Яблоница ночью Северянин пережил вместе с Фелиссой железнодорожное крушение.

Февраль, 2. По приезде в Париж Игорь Северянин и Фелисса Лотарева навестили Ремизовых.

Февраль, 12. Выступление в Париже в зале Дебюсси со следующей программой: 1. «Там, у вас на земле» (Ирония). 2. «У моря и озер» (Лирика). 3. «Чаемый праздник» (Стихи о России).

После концерта едет к Ремизовым. Встречались с Юсуповыми.

Надежда Тэффи подарила Северянину книгу «Городок. Новые рассказы» с автографом: «Игорь Северянин! Помните синий тюльпан? Тэффи».

Северянин посещает О. А. Глебову-Судейкину, которой посвящены стихотворения «Поэза предвесенних трепетов»(1913) и «Голосистая могилка»(1931).

Февраль, 27. Выступление в парижском зале Шопена с программой: 1. «Классические розы» (Новая лирика). 2. «Медальоны» (12 характеристик). 3. «Громокипящий кубок» (Лирика довоенная).

На концерте присутствует М. Цветаева, рассказавшая в письме С. Н. Андрониковой-Гальперн 3 марта 1931 г.: «...Единственная радость (не считая русского чтения Мура, Алиных рисовальных удач и моих стихотворений) — за все это время — долгие месяцы — вечер Игоря Северянина. Он больше чем остался поэтом, он — стал им. На эстраде стояло двадцатилетие. Стар до обмирания сердца: морщин как у трехсотлетнего, но — занесет голову — все ушло — соловей! Не поет тот словарь ушел.

При встрече расскажу все как было, пока же: первый мой ПОЭТ, т. е. первое сознание ПОЭТА за девять лет (как я из России)».

В журнале «Числа» публикуются пять стихотворений из книги «Классические розы»: «Отличной от других», «Моя удочка», «Не более чем сон», «Осенние листья», «У лесника» и заметка Н. Оцупа. Северянину адресовано неотправленное письмо М. Цветаевой.

Апрель, 11. От редактора рижской газеты «Сегодня» Михаила Мильруда пришло письмо о прекращении выплаты Северянину жалованья как постоянному сотруднику: «Дело в том, что экономический кризис, охвативший Латвию и соседние страны, давно уже дает себя чувствовать и в деле нашего издательства. Очень пали объявления в газете и начинает сокращаться тираж... Сейчас это сокращение касается и Вас. С 1 мая с. г. мы вынуждены будем прекратить Вам уплату обычного жалования. Это не значит, что мы хотим сокращения Вашей работы у нас, по-прежнему мы очень рады будем возможности печатать Ваши стихи, но они будут оплачиваться построчно (30 сантимов за строку), а не входить в счет жалования, как это было до сих пор...»

Лето. В Белграде выходит книга. «Классические розы». В книгу, изданную попечением югославской Академии наук, вошли лучшие стихи 1922-1930 гг.

Среди многообразия лирических пейзажей, портретов, признаний — стихотворение о «чаемом празднике» возвращения в Россию:

И будет вскоре весенний день,
И мы поедем домой, в Россию...
Ты шляпу шелковую надень:
Ты в ней особенно красива...

И будет праздник... большой, большой,
Каких и не было, пожалуй,
С тех пор, как создан весь шар земной,
Такой смешной и обветшалый...

И ты прошепчешь: «Мы не во сне?..»
Тебя со смехом ущипну я
И зарыдаю, молясь весне
И землю русскую целуя!

Из рецензии Пильского «Ни ананасов, ни шампанского»:

«С этим именем связана целая эпоха. Игорь Северянин был символом, знаменем, идолом лет петербургского надлома. Можно привести длинный ряд слов с этим корнем: "лом": излом, надлом, перелом, — что-то перебалованное, оранжерейное, тепличное вырастало, зацветало на российской темной земле, — бедствовало, изгибалось и кокетничало. Кто не помнит успехов Игоря Северянина, его "грезерок", "ананасов в шампанском", "мороженого из сирени"? Все изменилось.

Умер Петербург, переродился Игорь Северянин. Казалось бы, вывод прост: Северянин - поэт гримасничающего города? Нет. Столичные наваждения оказались минутными. Сейчас Игорь Северянин — поселянин. <...>

Свои утешения поэт находит в семье, в тишине далекой Тойлы, мечтах и книгах. Мелькают имена писателей и поэтов: Пушкин, Бальмонт, Блок, Надсон, Малармэ, Лесков, Достоевский, Метерлинк, Киплинг, Гумилев, Ахматова, Г. Иванов, вспоминаются театры, актеры, композиторы, Мейерхольд, Рахманинов, Петербург и Москва, новгородская глушь и Нарва.

Новая книга Игоря Северянина — книга отречений, книга отказа от прошлого и от самого себя:

Сам от себя — в былые дни позора,
Любившего услад дешевых хмель —
Я ухожу раз в месяц на озера...

Поверхностному слуху с этих страниц, прежде всего, зазвучит мотив успокоенности. Это неверное восприятие. В книге поселена тревожность. Здесь — обитель печали. Слышится голос одиночества. В этих исповедях — вздох по умершему. Пред нами проходит поэтический самообман. Втайне и тут все все еще не угомонившееся "Я" ("Кто я? Я — Игорь Северянин, чье имя смело, как вино"). С прошлым не расстаются. Его тащут как горб, — до могилы. <...>

В своем душевном складе Северянин — неизменен. В нем есть упрямство, упорство, стойкость, вера в себя, в какую-то свою правоту, и внутреннюю самонадеянность».

Сентябрь, 17. Пишет письмо Софье Карузо:

«"Коммунизму" и "капитализму" — этим двум понятиям, этим двум мироощущениям — никогда не ужиться вместе. Их столкновение — ужасающе-страшное — в конце концов совершенно неизбежно, и у меня нет ни малейшей уверенности в победе капитала. Собственно говоря, жестоки и бессердечны обе системы, и я не приверженец ни одной из них. <...> Сколько будет невинных жертв, недоразумений всяческих и недоумений. Я — индивидуалист, и для меня тем отчаяннее все это. Затем я никогда не примирюсь с отрицанием религии, с ее преследованиями и гонениями. <...> Разрушение Храма Христа Спасителя производит на меня отвратительное впечатление. Я все время жду чуда, которое потрясло бы русский народ, заставило бы его очнуться».

Октябрь, 20. Уезжает в Ревель, оттуда в Юрьев и Ригу, затем в Варшаву.

Ноябрь, 12. Приезжает в Болгарию.

Из письма А. Д. Барановой от 5 декабря:

«С 12.XI мы обретаемся в Болгарии, встречая повсеместно самый сердечный, самый воистину братский и восторженный прием. Дал в Софии два концерта, в Пловдиве два, один в Стара Загора. Отсюда едем в Сливен, Рущук, Тырново, Варну, Шумен, Плевну и Ловеч. Вернемся в Софию около 15.XII, где предположен третий концерт, а потом с Божией помощью в Белград и дальше. <...> В Софии встречаемся ежедневно с Масалитиновым, Краснопольской, Любовью Столицей, А. М. Федоровым, вдовой Нестора Котляревского и мн. др. Болгарское общество приглашает на обеды и ужины, министерство оплачивает отэль. Всё это очень мило и трогательно, но не менее утомительно. Часа нет свободного. С утра фотографы, интервью, редакторы, почитатели. А в провинции, во всех городах, ходят барабанщики, сзывают грохотом барабана толпу...»

Ноябрь, 24—25. Поездка по Болгарии «с начальником культ<урного> отдела <Саввой Чукаловым> и его женой в автомобиле Мин<истерства> народн<ого> просв<ещения> за 136 килом<етров> от столицы в тысячелетний мужской Рильский монастырь, расположенный среди отвесных гор со снежными вершинами на высоте более 1500 метров. Поездка оставила глубокое впечатление» (из письма А. Д. Барановой).

Декабрь, 5. Выступает перед студентами Софийского университета.

Декабрь, 27. Концерт в Белграде.

Рождество встречает в Дубровниках.

В письме А. Д. Барановой писал о «цветущих розах и зреющих перед окнами виллы апельсинах, при 22 град<усах> тепла...»

1932

Январь, 1. В 11 часов вечера возвращается в Тойлу, о чем сообщает в письме А.Д. Барановой 5 января.

«Мы побывали в 19 городах, в том числе и в Сараево, где провели 8 часов у знакомых, и дали в общей сложности 15 концертов. Это меня так утомило, что я отклонил 8 вечеров и поспешил домой, где так своеобразно очаровательно. Результаты материальные по причине всеобщего безденежья не блестящи, но всё же я вполне доволен. <...> Вскоре принимаюсь за большую работу по переводу стихов с болгарского. Осенью, возможно, проедем прямо в Дубровник к своим друзьям, которые усиленно приглашают нас погостить у них на вилле длительнее. У них своя машина, и мы вновь хотим в Каттарро, Цетинье и Сполатто (Сплит). Там мы не были».

Февраль, 5. Пишет письмо А. Д. Барановой.

Февраль, 16. В Ревеле в Красном концертном зале «Эстония» участвует в концерте Русского мужского хора с чтением «Новейших стихов».

Северянин писал С. Чукалову:

«16-го февраля я был приглашен общественными организациями выступить в большом концерте в Ревеле. Публики было более тысячи человек. Встречали меня восторженно, хор в 40 человек пел мне «Славу».

Из письма А. Д. Барановой от 5 мая:

«В феврале выступил в Ревеле и Нарве, в апреле снова в Нарве. Первый раз в зале было 250, а вторично 400 человек. В Ревеле же 1200. Везде прием был очень хорошим».

Февраль, 17. В Нарве на интернациональном литературно-музыкальном вечере вечере выступает с чтением стихотворений из книг «Классические розы» и «Адриатика».

Апрель, 16. Принимает участие в концерте-бале в Нарве в зале общества «Святогор», устроенном Союзом участников бывшей Северо-Западной армии и русских эмигрантов.

Май. Поселяется с Ф. Круут в поселке Тойла.

Из письма А. Д. Барановой от 5 мая:

«Теперь до осени засел в деревне. Ловлю осенних лососок, поймал уже 9 штук: 3 ¼, 2 ½, 1¾, 1 ½, 1 и три по ½ ф<унта>. Одна, — фунтов в 7, сорвалась, это очень досадно. Но она порвала себе губу».

Июль, 5. «Прошла уже половина лета: отцвели сирень и яблони (у нас это совсем недавно!), отзвучали соловьи, в лесу набухают грибы, — приближается осень. Опять уже осень? Так скоро? Да, да, осень. Так проходит жизнь... Мы целыми днями у моря, у речки, в парке. <...> В настоящее время мы с Фелиссой Мих<айловной> сделались издателями: печатаем в Нарве на свой счет новую книгу стихов "Адриатика". Нас побудило на этот шаг два обстоятельства: невероятная дешевизна типографского труда и необходимость (неизбежность, увы!) скорого заработка: сбережения наши от последней поездки кончаются, иссякают, — надо хоть на дорогу до Югославии заработать. Но это удастся только в случае распродажи половины издания. Всего же мы печатаем 500 экз<емпляров>».

Июль, 24. В Тойле с августа два с половиной месяца у Северянина гостит знакомая из Лондона, осенью приезжает «поэт и магистр философии» Вальмар Адаме и жена поэта Виснапу.

Июль, 31. В Тойле, где живет Игорь Северянин, проходит большой музыкальный праздник.

Из письма С. И. Карузо от 18 августа:

«31 июля у нас состоялся большой музыкальный праздник. Пел хор в 650 человек, играл духовой оркестр в 135 инструментов. Съехалось со всего округа более трех тысяч. Вечером был спектакль и, конечно, танцы. Такие развлечения, как музыка и пенье, я приветствую: они говорят о музыкальности и культурности народа».

Август, 5. Выходит книга «Адриатика. Лирика». Эстония. Нарва, издание автора (500 экз.).

Библиография и список выступлений помещены на обложках.

Из письма С. И. Карузо от 18 августа:

«В настоящее время мы вновь готовимся вступить в полосу испытаний, и вся надежда, как я Вам уже писал, на распродажу новой книжки, вышедшей в свет только 5 авг<уста>».

Сентябрь. Знакомится с поэтом Алексисом Раннитом (наст, имя — Алексей Константинович Долгошев).

Октябрь, 31. Настоятель русской Православной церкви в Париже (затем — в Берлине) Сергий Положенский датирует стихотворение, посвященное Игорю Северянину:

...Ты — весь земной, но и в земном красу
Раскрыть умеешь неземных прозрений...

1933

Февраль, 20. Получено письмо от Сливинских из Югославии.

Март, 1. Игорь Северянин выезжает из Тойлы. Посещает Юрьев, Ригу, Варшаву.

Февраль, 7—18. Проводит 10 дней в Ревеле.

Март, 9. Поселяется в Кишиневе.

Март, 20. Поэзовечер в зале городского управления Кишинева.

Апрель. Выезжает в поездку по Румынии, Молдавии и Югославии.

Знакомится с Л. Т. Рыковой, которая страстно влюбляется в поэта.

Май, 5. Покидает Кишинев.

Июнь, 5. Приезжает в Дубровник.

Июнь, 21. Приезжает в Замок «Храстовац» (Словения).

Увлекается Валентиной Берниковой и посвящает ей цикл стихотворений «Цикламены».

Сентябрь—октябрь. Пишет «Теорию версификации».

В рукописи после заглавия помета Северянина: «Авторукопись. Работа выполнена исключительно по памяти в сентябре-октябре 1933 г. в замке Hrastovac, Slovenija, Jougoslavie» (РГАЛИ). При жизни не публиковалась.

Не желая писать «примитивно», Игорь Северянин сознательно экспериментировал со словом, стихом и рифмой. Особый интерес представляют десять придуманных Северяниным новых строфических форм: миньонет, дизель, кэнзель, секста, рондолет, перекат, квадрат квадратов, квинтина, перелив, переплеск, которые поэт использовал в своем творчестве и описал в «Теории версификации».

Ноябрь, 2. Уезжает из замка Hrastovac, Slovenija (Сараево, Югославия), где пробыл две недели.

Ноябрь, 18 — декабрь, 16. Находится в Югославии.

Из письма А. Д. Барановой от 15 декабря:

«С 18 ноября живем здесь. Прочел одну лекцию и дал концерт. Были пущены в ход оба раза приставные стулья, и многие стояли. Но цены до смешного низкие: от 20 до 5 дин<аров>. Ежедневно десятки визитеров, интервьюеров, фотографов и пр. Почти всегда у кого-нибудь обедаем и ужинаем. Одна почитательница даже ананасы в шампанском на десерт устроила!.. Были на "Онегине" и "Вертере". Ни мига свободного. Пишу в пальто. Едем на вернисаж выставки А. Ганзена».

Ноябрь, 24. Лекция в Белграде о русских поэтах начала века.

Ноябрь, 27. Поэзоконцерт в Белграде.

Декабрь, 3. Получасовое выступление Северянина по радио Белграда.

1934

Январь, 5. Приезжает в Кишинев.

Из письма А. Барановой от 19 января:

«Наняли особняк в одну большую теплую комнату. В центре города. Пробудем до весны.

При редакции открываются курсы версификации, и я приглашен преподавателем. Думаю, кроме того, объездить всю Бессарабию, читая лекции о русской и эстонской поэзии и устраивая вечера своих стихов».

Весна. Знакомство в Кишиневе с Викторией Шей де Вандт, написаны циклы стихотворений «Виорель», «Тина в ключе».

Кишиневская газета «Бессарабское слово» публикует стихотворение «Грусть радости» с посвящением «В. Шей де Вандт, моей невесте».

Апрель, до 5. Вышла книга сонетов «Медальоны».

Из письма к А. Д. Барановой от 5 апреля:

«В Белграде вышла в свет новая моя книга — "Медальоны". Половина издания сразу же распродана».

Из рецензии Г. Адамовича:

«Странная мысль пришла в голову Игорю Северянину: выпустить сборник "портретных" сонетов, сборник, где каждое стихотворение посвящено какому-либо писателю или музыканту и дает его характеристику... Книга называется "Медальоны". В ней — сто сонетов. Получилась своего рода галерея, в которой мелькают черты множества знакомых нам лиц, от Пушкина до Ирины Одоевцевой.

Если бы не заголовок, узнать о ком идет речь было бы не всегда легко. Портретист Игорь Северянин капризный и пристрастный, да, кроме того, ему в последнее время стал как будто изменять русский язык, и разобраться в наборе слов, втиснутых в строчки, бывает порой почти невозможно. Надо, во свяком случае, долго вчитываться, чтобы хоть что-нибудь понять. А смысл вовсе не столь глубок и за труд не вознаграждает. <...>

"Громокипящий кубок" так и остался лучшей северянинской книгой, обещанием без свершения».

Июнь. Выступление Северянина и певицы Л. Я. Липковской в Бухаресте.

Ноябрь, 3. Поэзовечер в Синем зале «Эстония» в Таллине.

1935

Февраль, 1. Отмечается 30-летие творческой деятельности Северянина.

П. Пильский посвящает поэту статью «Странствующий рыцарь» («Сегодня») и «Тойлаский отшельник» за подписью «Ъ» («Новости дня»).

Вышел в Бухаресте роман в октавах «Рояль Леандра».

Весна. Северянин расстается с Фелиссой Крут, покидает Тойлу и переезжает к Вере Борисовне Запольской (Кореневой, Коренди) и ее трехлетней дочери в Таллин.

1936

Март, 23. Выступление на вечере русских авторов в Таллине.

В газетном отчете сообщалось: «Поэт, изнывающий ныне в городе по природе, прочитал пылкие свои стихи о весне..., надрывные стихи о России, столь своеобразные и непохожие на обычный "гражданский жанр", наконец, "Культуру"... Северянину приходилось несколько раз выходить на непрекращающиеся вызовы».

В последние годы своей жизни пишет стихи о России и хочет вернуться на родину.

Март, 26. Участвует в литературном вечере в Таллине в помещении Христианского союза молодых женщин.

1937

Январь, 26. В связи с бедственным положением Игорь Северянин пишет открытое письмо польскому поэту Казимиру Вежинскому:

«На всю Прибалтику я единственный, в сущности, из поэтов, пишущих по-русски. Но русская Прибалтика не нуждается ни в поэзии, ни в поэтах. Как, впрочем, — к прискорбию, я должен это признать, — и вся русская эмиграция. <...> Русская эмиграция одной рукой воскрешает Пушкина, другою же умерщвляет меня, Игоря Северянина. <...> Я больше не могу вынести ослепляющих страданий моей семьи и моих собственных. Я поднимаю сигнал бедствия <...>».

Май. Отмечается 50-летие Северянина.

В переводе Северянина вышла книга стихов эстонской поэтессы Марии Ундер «Предцветенье».

1938

4 марта. Читает лекцию об эстонской литературе в Таллинской городской русской гимназии.

Март, 18. Пишет Фелиссе Круут о желании сбежать от удручающей жизни в Таллине.

Апрель, 11. В письме Ф. Круут сообщает: «Я перевожу Раннита. Уже 11 стихотворений готовы, поэтому жду от тебя второй партии <подстрочников>».

Весна. Игорю Северянину пишет Николай Рерих:

«И радостно и грустно было мне получить письмо от 28-го февраля. Радость была в том, что Ваше творчество было мне близким и Ваше имя звучало во всех странах, в которых я был за эти годы. Радость была и в том, что Вы прислали и книгу стихов и манускрипт Ваш — все это и звучно и глубоко по мысли и прекрасно по форме. А грусть была в том, что Вы пишите и о Вашем и вообще о современном положении писателей, — я бы сказал вообще о положении Культуры. Дело стоит именно так, как Вы и описываете. Книга стала не нужна. В домах подчас не находится книжной полки, а ведь было время, когда книга была другом дома. Сейчас происходит такой армагеддон, который захлестывает всю жизнь, во всех ее проявлениях...»

Лето. Поселяется в деревне Сааркюля.

Николай Рерих пишет Игорю Северянину с Гималаев:

«...Даже в нашей горной глуши нам постоянно приходится слышать прекрасные упоминания Вашего имени и цитаты Вашей поэзии. Еще совсем недавно одна неожиданная русская гостья декламировала Ваши стихи, ведь Вы напитали Вашими образами и созвучиями многие страны. Все мы находимся в таком же положении. Уж очень щедро было русское даяние. Потому-то так трудно усмотреть и урожай. Русская музыка, русский образ, русские слова запечатлены во всех странах света. Нет такого дальнего острова, где бы не отобразилась русскость. Даже и в трудах и в трудностях будем беречь русское сокровище. Оно так велико и прекрасно, что — за ним будущее... Пока что весь мир несмотря на зависть должен был поклониться и русской литературе, и театру, и живописи — всему русскому».

Осень. Выходит сборник стихов А. Раннита «В оконном переплете» в переводе Игоря Северянина.

1939

Февраль. Работает над переводом второго сборника стихов Алексиса Раннита «Via Dolorosa».

Весна Поселяется в Нарве-Йыссу.

В переводе Северянина вышла книга стихов эстонского поэта Генриха Виснапу «Полевая фиалка».

Сентябрь, 1. Посещение Северянина в Тойле советским полпредом в Эстонии Ф. Ф. Раскольниковым и его женой. Северянин сказал: «Прежде всего я не эмигрант. И не беженец. Я просто дачник. С 1918 года».

Говорили о стихах, музыке и живописи. Северянин читал «Поэзу благословения», «Начальники и рядовые» и др. Гуляли по живописному парку. По просьбе гостей Игорь Северянин показал им виллу-дворец купца Елисеева, в то время она была одной из резиденций президента Эстонии, которая располагалась недалеко от дома, где жил поэт (разрушена во время Второй мировой войны).

Позже жена Раскольникова, Муза Раскольникова (во втором браке Канивез) напишет воспоминания о встрече с Игорем Северяниным.

Декабрь. В Гунгербурге состоялась встреча Северянина с приехавшей к нему Златой (Евгенией Гуцан-Менеке).

Вступление Красной Армии в Эстонию. Возобновление литературных связей с советскими писателями.

1940

Январь. В рижской газете «Сегодня» Петр Пильский помещает обширную статью «Игорь Северянин. 35-летие творческой деятельности».

П. Пильский напишет:

«С этим именем связана целая эпоха. Игорь Северянин был символом, знаменем, идолом лет петербургского надлома. Можно привести длинный ряд слов с этим корнем: "лом": излом, надлом, перелом, — что-то перебалованное, оранжерейное, тепличное вырастало, зацветало на российской темной земле, — бедствовало, изгибалось и кокетничало. Кто не помнит успехов Игоря Северянина, его "грезерок", "ананасов в шампанском", "мороженого из сирени"? Все изменилось».

Февраль, 2. В таллинской газете «Вести дня» публикуется интервью: «Игорь-Северянин беседует с Игорем Лотаревым о своем 35-летнем юбилее».

Завершается интервью словами:

«Вы изволили заметить, что больше почти не пишете стихов. На какие же средства вы существуете? <...>

- На средства Святого духа, — бесстрастно произнес Игорь Северянин».

Март, 14. Вечер в Таллине в зале Клуба Черноголовых в связи с 35-летием литературной деятельности «известного поэта и переводчика Игоря Северянина».

Из газеты «Сегодня»:

«Вступительное слово скажет эстонский поэт Валмар Адамс. Декламировать стихи Северянина будут на эстонском языке, в переводах Виснапу и Раннита... <...> Прочтут стихи Северянина М. Шнейдер-Брайар, - по-испански, а на эсперанто А. Иытер.

Выступит на этом вечере и сам юбиляр. Игорь Северянин будет читать свои новые стихи и переводы с эстонского.

Затем пойдет концертное отделение.

Примадонна театра "Эстония" Милве Лайд исполнит, между прочим, песню на слова Северянина "Виктория Регия" на музыку С. Прохорова. Солист "Эстонии" Воотале Вейкат споет "Поэзу об Эстонии", — музыка для нее специально для этого вечера написана эстонским композитором проф. Адо Ведро. Участвует в этом вечере юбилейного чествования Северянина и лучший эстонский пианист Бруно Лукк, как и многие другие деятели эстонской литературы музыки.

К этому праздненству исполнил портрет Игоря Северянина известный молодой художник Б. Линде».

От эстонского правительства поэт получил денежное пособие.

В № 18 рижского журнала «Для Вас» печатается стихотворное послание Александра Перфильева «Игорю Северянину»:

Нет, не совсем мы в мире одиноки,
И стало сразу на душе светлей,
Читаю ваши дружеские строки,
А в них тепло и аромат полей.

Август, 6. Присоединение Эстонии к Советскому Союзу.

Сентябрь, 6. В газете «Советская деревня» публикуется стихотворение И. Северянина «Привет Союзу!»

Шестнадцатиреспубличный Союз,
Опередивший все края вселенной,
Олимп воистину свободных муз,
Пою тебя душою вдохновенной...

В стихотворении «Завтрашний мир», написанном в этом же году, Игорь Северянин напишет:

Прислушивается к словам московским
не только наша красная земля,
освоенная вечным Маяковским
в лучах маяковидного Кремля...

1941

Весна. Направляет в Ленинград сонеты о русских композиторах.

В журналах «Красная новь», № 3 и «Огонек», № 13 публикуются стихи Северянина.

Апрель, 25. Тяжело больной Игорь Северянин переезжает в Усть-Нарву.

Из письма к Г. Шенгели:

«О болезни своей писать не стану, т. к. повторяться скучно, а мне еще и тяжело лишний раз говорить об этом. Достаточно сказать, что я вот уже вскоре месяц прикован к кровати, встаю только изредка на час-другой».

Июнь, 15. В письмо к Г. Шенгели вложено последнее стихотворение Северянина - эпиграмма на доктора А. И. Круглова (под именем Тригорина участвовал в любительских спектаклях):

У актера у Тригорина
Нет ни мимики, ни слова
(Только потная изморина!)
В роли... доктора Круглова!

10.V.41 г.

Вторая половина года. Направляет телеграмму Председателю Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинину, с просьбой помочь вернуться в Россию, обращается к А. Н. Толстому, В. А. Рождественскому и другим, но безрезультатно.

Октябрь, начало. Переезд в Таллин.

Декабрь, 20. Около 11 утра умер от сердечной недостаточности в Таллине. Похоронен на православном Александро-Невском кладбище Таллина.

Позже на надгробном камне были написаны слова автоэпитафии:

«Как хороши, как свежи будут розы / Моей страной мне брошенные в гроб».

В настоящее время надгробие заменено серым полированным камнем с лаконичной надписью: Игорь-Северянин.

Предыдущая страница

К оглавлению

Copyright © 2000—2024 Алексей Мясников
Публикация материалов со сноской на источник.