1.1. К вопросу о границах и отношениях денотативного и коннотативного макрокомпонентов лексического значения слова

В современной лингвистике весьма неоднозначно решается вопрос о границах и отношениях денотативного и коннотативного макрокомпонентов лексического значения эмоционально-оценочного слова. Место оценочного компонента в структуре значения слова, его «вес», способ представления (эксплицитный / имплицитный) могут быть различными. Для одних слов оценочное значение составляет их основное лексическое наполнение (хороший, плохой, бесподобный, противный), для других оценочное значение является одним из составляющих компонентов их семантической структуры (кляча, барахлить)-, сема оценочности может занимать разные позиции в семной структуре, и в соответствии с этим она выполняет различные функции: входит в денотацию или коннотацию [Аглетдинова, 1996: П—78].

Каждый объект действительности (вещь или положение дел, человек или событие) обладает неопределенным по числу и составу набором аксиологически релевантных свойств, которые должны быть приняты во внимание при включении объекта в один из двух аксиологических разрядов [Арутюнова, 1999: 145]. То есть в принципе любой объект может быть положительно или отрицательно оценен в определенной ситуации, и в эту оценочную ситуацию может быть «вовлечен» как денотативный, так и коннотативный компоненты лексемы.

Тем не менее, данные компоненты имеют функциональные различия: «отличие субъекта оценки, объективируемой в денотативном компоненте значения, и субъекта оценки, выступающего как субъект коннотации, ... связано с тем, что первый выполняет две функции — оценочную и познавательную, в которой познавательная доминирует, а субъект коннотации выполняет три функции: познавательную, собственно оценочную, эмотивно-квалификативную» [Телия, 1986: 38].

Однако нецелесообразно толковать все субъектно-объектные отношения как оценку, так как они бывают и оценочными и неоценочными. По мнению Л.М. Васильева, оценочными следует считать отношения, обусловленные не объективным членением мира, а субъективным, в основе которых лежат не реальные свойства предметов и явлений, а лишь наши субъективные о них впечатления, наши эмоциональные реакции на них и умственные заключения об их роли в нашей жизни [Васильев, 1996: 56].

Таким образом, на основании уже проведенных исследований на материале литературного языка и диалектов, а также в русле сопоставительных работ в современной лингвистике сложилась характеристика эмотивно-оценочного слова как знака с особой гетерогенной структурой лексического значения, включающей денотативный и коннотативный макрокомпоненты [Трипольская, 1999: 6]. Однако вопрос о границе между ними, объем и природа коннотации остаются по-прежнему во многом дискуссионными, хотя наличие компонентов «эмотивность» и «оценочность», связанных между собой, признается всеми современными лингвистами.

Коннотативный аспект оценки понимается весьма неоднозначно в лингвистических работах разных временных периодов. В более ранних исследованиях четко прослеживается тенденция к строгой дифференциации оценочности, эмоциональности, экспрессивности [В.М. Никитевич, I960, В.К. Харченко, 1976]. Позднее, в работах 80-х годов [О.В. Загоровская, 1984, Н.А. Лукьянова, 1986] и последнего десятилетия [Л.М. Васильев, 1996, В.Н. Цоллер, 1998, В.Г. Гак, 1997, Т.А. Трипольская, 1999, Н.Д. Арутюнова, 2000 и другие], вопрос о тесной связи эмоционального и оценочного компонентов уже не является спорным; часто их рассматривают как единый эмоционально-оценочный компонент. Так, Н.А. Лукьянова полагает, что оценочность и эмоциональность не составляют двух разных компонентов значения, они едины, как неразрывны эмоция и оценка на внеязыковом уровне. Положительная оценка, по мнению автора, может быть передана только через положительную эмоцию, отрицательная — только через отрицательную эмоцию. Оценка как бы «впитывает» в себя соответствующую эмоцию, а параметры эмоции и оценки совпадают: «приятное — хорошо», «неприятное — плохо» [Лукьянова, 1986: 45]. Однако существует и другое мнение. В.Н. Телия утверждает, что «субъект оценки не всегда «переживает» оцениваемое: тот или иной выбор средств оценки — нейтральных или экспрессивно окрашенных — детерминирован целью сообщения (в которой может преобладать рациональное или эмотивное начало), свойствами самого объекта и общественной значимостью его ценности» [Телия, 1986: 36]. Автор считает, что «оценочная деятельность как процесс, связанный с практической ориентацией, ...когнитивна по своей цели, поэтому когнитивное начало действует как доминирующее, охлаждая эмоциональный пыл, даже если он имел место в момент оценочного акта. По этой причине эмоциональный субстрат нейтрализуется в оценочном значении: в таком значении доминирует не эмотивное, а рациональное отношение к миру» [Там же: 55].

Весьма актуальным остается вопрос о соотношении оценочного образного, эмоционального и экспрессивного компонентов в семантике русского слова [Т.Г. Винокур, 1980; Е.Ф. Петрищева, 1984; А.М Комарова, 1984; О.В. Загоровская, 1984; Е.В. Скворецкая, 1984; Н.А. Лукьянова, 1986; В.Е. Ананин, 1987; Т.А. Графова, 1987; А.Б. Есин, 1994; Т.А. Касаткина, 1994; Г.Ф. Аглетдинова, 1996; С.В. Ионова, 1998; Р.К. Потапова, 1998; Е.Ю. Мягкова, 2000]. Вневременная актуальность данной проблемы обусловлена спецификой русской ментальности.

Ученые, исследовавшие русский национальный характер, постоянно подчеркивали стремление русских к «этической манере выражения». Философы также постоянно противопоставляют моральную ориентацию русских рациональной ориентации западноевропейцев. По мнению А. Вежбицкой, любовь к моральным суждениям является одной из самых характерных черт русской литературы. Она утверждает, что русские эмоциональны и склонны к крайностям как при выражении морального восторга, так и при выражении морального осуждения [Вежбицкая, 1996: 17].

Является очевидным тот факт, что «моральный восторг» и «моральное осуждение» невозможны без активного функционирования эмоционального, оценочного и других коннотативных компонентов в семантической структуре слова. Хотя нельзя не согласиться с мнением В .Н. Телия о том, что «коннотативный компонент значения... причастен не столько к семантике, понимаемой как отношение знаков к миру, сколько к прагматике — отношению говорящих к средствам обозначения мира, а точнее — к выбору этих средств, с целью произвести определенный коммуникативный эффект» [Телия, 1986: 6].

Коннотативной компонент характеризует широкий спектр отношений субъекта к объекту в ситуации общения. Он включает в себя эмоциональный, оценочный, экспрессивный, интенсивный / экстенсивный и стилистический микрокомпоненты. « Эмоциональный компонент значения слова отражает факт эмоционального переживания субъектом определенного явления действительности (голубушка, солнышко); оценочный компонент, как правило связанный с эмоциональным, заключается в выражении одобрительной или неодобрительной оценки предмета речи (делец, умница); интенсивный / экстенсивный компонент значения отражает степень проявления действия, признака (капля — очень мало, грохнуть — сильно ударить); стилистический компонент значения слова связан с принадлежностью словесной единицы к определенной сфере или ситуации общения в данный период развития языка (дерзание — высокое, торжественное слово, шлепнуться — сниженное, разговорное)» [Загоровская, 1984: 74—75].

Трудности практического разграничения оценочности, эмоциональности, экспрессивности и образности связаны с тем, что эти элементы легко взаимодействуют, группируются с разной долей участия, а также зачастую предопределяют появление друг друга в семантике той или иной лексической единицы.

Наблюдая взаимосвязь экспрессивности, образности и оценки, А.М. Комарова приходит к выводу, что «эти понятия находятся в отношениях включения: понятие экспрессивности шире. Образность (исключая стертые метафоры) всегда экспрессивна, но экспрессивность не всегда образна. Оценка (имеется в виду эмоциональная, а не интеллектуальная оценка) тоже экспрессивна, а экспрессивность не всегда оценочна» [Комарова, 1984: 32]. С утверждением «образность всегда экспрессивна» можно согласиться только в том случае, если рассматривать экспрессию в широком понимании этого термина: экспрессия — выразительность, то есть образное слово не может быть невыразительным. Если же говорить об экспрессии как коннотативном компоненте, то он более тесно связан с понятием «интенсивность», чем с понятием «образность», и тогда справедливым было бы утверждение «экспрессивность всегда интенсивна «.

Оценочный компонент значения довольно тесно связан с другими коннотативными компонентами, особенно с эмоциональным и экспрессивным. Однако точно определить многообразные семантические оттенки данных коннотаций возможно только в речевой ситуации. «Словарные пометы типа «одобрительное», «неодобрительное», «пренебрежительное», «презрительное» и т. п., передавая несомую данным словом узуальную эмоциональную оценку некоторого явления или личности с определенным свойством, далеко не всегда адекватно передают эмоциональное состояние говорящего в момент речи — раздражение, возмущение, гнев, восхищение, радость и т. п., которые в устной речи выражаются непосредственно с помощью интонации, жестов, мимики. Контекст... часто снимает или несколько «приглушает» эмоциональный тон устного высказывания» [Лукьянова, 1984: 43]. Кроме того, эмоция и экспрессия в зависимости от характера речевой ситуации могут сопровождаться положительной или отрицательной оценкой, прямо противоположной узуальной.

Коннотативный состав лексемы во многом обусловливается контекстом [Ю.Д. Апресян, 1974; Г.В. Колшанский, 1980; Э.М. Григорьева, 1994; З.К. Тарланов, 1995; Е.П. Максимова, 1997; С.К. Константинова, 1997; Е.П. Максимова, 1997; А.В. Кинцель, 1998; В.Н. Цоллер, 1998; М.А. Лаппо, 1999; И.П. Павлюченко, 1999; К.О. Тарановский, 2000; ВЛ. Каракчиева, 2000; Е.А. Леонтьева, 2000; О.Н. Фортуна, 2001]. Одно и то же слово или выражение в разном текстовом окружении может менять коннотативную окраску.

Тем не менее, исследователи отмечают, что вышеперечисленные коннотативные компоненты представляют внутрисловную реализацию языковых категорий разного порядка. Оценочность является функциональной категорией, образность — отражательной, экспрессия — стилистической, а эмоциональность — психолингвистической категорией [Харченко, 1983: 48].

Вопрос о статусе оценочного слова осложнен наличием двух основных оценочных ситуаций — номинативной и коммуникативной. Первая ситуация включает функциональное назначение оценочных средств (референтная ситуация). В этом плане оценку можно рассматривать как один из видов модальностей, которые накладываются на дескриптивное содержание языкового выражения [Вольф, 1985: 11], или как определенный модус обозначения каких-либо предметов и явлений [Сергеева, 1996: 63].

Коммуникативная ситуация отражает определенное (положительное или отрицательное) отношение субъекта высказывания к его объекту через оценочный предикат.

Таким образом, номинативный аспект затрагивает все сферы человеческого бытия (поступки людей, свойства предметов, различные ситуации, процессы и т.п.), являясь объективным отражением внешнего мира. Коммуникативный же аспект направлен скорее на субъект оценки, нежели на объект, поскольку коммуникативная ситуация выявляет эмоциональные нюансы оценочного отношения первого к последнему.

Другими словами, оценочные значения в лексико-семантической системе языка резко противопоставлены номинативным (дескриптивным). Если дескриптивные значения фиксируют отношение высказывания к действительному миру, то оценочные характеризуют отношения между действительным миром и его идеализированной моделью психического состояния. Идеализированная модель мира состоит из блоков, которые соответствуют определенным этическим нормам. «Они подобны истине, и соответствие им подобно истинностному значению дескриптивного суждения» [Арутюнова, 1999: 181].

Copyright © 2000—2024 Алексей Мясников
Публикация материалов со сноской на источник.