3.2.4. Астронимы

Астронимы, присутствующие в поэтических текстах И. Северянина, интерпретируются в зависимости от идейно-художественного содержания того или иного лирического стихотворения, к примеру:

    Воздушная яхта
Приставали к Венере, приставали к Сатурну,
Два часа пробродили по ледяной Луне мы.
Там в саду урны с негой; принесли мне в сад урну —
На Луне все любезны, потому что все немы....
Все миры облетели, все романсы пропели,
Рады были с визитом к самому Палладину...
А когда увидали, что поломан пропеллер,
Наша яхта спустилась на плавучую льдину...

ТБ. С. 32.

Фантастическое путешествие героини стихотворения, которая «раскрыла, как парус, бронзоватые косы», представлено автором на фоне космического пространства, которое развернулось через астронимы: Венера, Сатурн, Луна. Но в другом поэтическом тексте астроним Луна воспринимается совершенно иначе:

Ты изменил Луне и Нимфе,
Изменой поругав сердца...
Но пусть шалаш твой на Олимпе —
Напротив моего дворца!

Ответ Л. Афанасьеву на его послание, 1910, ТБ. С. 113.

Астроним Луна наполняется особой символизацией, оказываясь в одном ряду с мифонимом Нимфа (греч. невесты, юные девы — многочисленные божества, олицетворяющие силы и явления природы (...). В мифах Н. восходят на Олимп¹, участвуют в совете богов, в их пирах, становятся возлюбленными богов, их женами и матерями героев².) Очевидно, что в поэтическом диалоге двух поэтов: Игоря Северянина и Леонида Афанасьева — астронимы и мифонимы становятся знаками особой символизации художественного пространства и в этом смысле выступают как концептоформирующие элементы. Обратимся к другому поэтическому фрагменту:

Ананасы в шампанском! Ананасы в
        шампанском!
Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка —
        на Марс!

Увертюра, 1915, ТБ. С. 96.

Несмотря на эмоционально-семантическую многозначность «Увертюры», астроним Марс воспринимается именно как название планеты. Однако мифонимам, астронимам в языке И. Северянина в большинстве случаев свойственна максимально выраженная поэтическая символизация:

Как росы, на листьях сверкали б алмазы и жемчуг
При Солнце, Венере, Авроре и мертвой луне,
И грезил бы Сириус, ясный такой и холодный,
О лилии белой, застывшей в мечтаньи о нем...

Симфония, 1909, ТБ. С. 57.

Поэтическое олицетворение ясного и холодного Сириуса семантически противопоставлено тому, что нам известно об этой звезде: Сириус (Сейриос) — греч. знойный, жгучий; Большой пес — самая яркая звезда ночного неба, с появлением которой наступает жаркое время года³(...). Интересно, что небесное пространство раскрывается поэтом через противопоставление астронимов (Аврора, Венера, Солнце) и апеллятива луна, при этом эпитет мертвой еще более заостряет основной поэтический мотив «Симфонии», посвященной Мирре Лохвицкой: жизнь-смерть. Вообще, противопоставление онимов апеллятивам подчас используется поэтом как особый прием выражения авторской экспрессии. Рассматриваемый класс именований можно представить следующим образом:

Астронимы и космонимы составили группу из 10 единиц, которые реализовались в 75 употреблениях. Семантические доминанты Земля и Солнце на основе контекстного анализа вполне могут быть причислены к концептосодержащим единицам, выходящим за рамки лексемы-астронима, лексемы-мифонима.

Примечания

1. Мифологический словарь / Авт. Ботвинник М.Н., М.А. Коган и др. Л., 1961. — С. 163.

Олимп — 1. Священная гора древних греков в северной Фессалии, считавшаяся местопребыванием богов. 2. Собрание, сонм олимпийских богов (...).

2. Мифологический словарь / Авт. Ботвинник М.Н., М.А Коган и др. Л., 1961. — С. 158.

3. Мифологический словарь / Авт. Ботвинник М.Н., М.А. Коган и др. Л., 1961. — С. 223.

4. Краткий справочник по русскому языку / Под ред. П.А. Леканта М., 1995. — С. 54.

Copyright © 2000—2024 Алексей Мясников
Публикация материалов со сноской на источник.