Письма Б. Д. Богомолову
1
5 июня 1911 г.
1911 5/VI
«Дылицы»
К сожалению, 7-го быть не удастся: утомлен я, знаете, последнее время, — хочется отдохнуть, обездвижиться. Не сердитесь, приезжайте ко мне, когда захотите. Всегда буду Вам рад.
Передайте, прошу Вас, мою благодарность г. Кузнецову, не знаю его адреса. Хотел бы, в свою очередь, выслать ему книжки. Вам высылаю завтра. Жму Вашу руку.
Ваш Игорь
2
11 июня 1911 г.
1911 г. 11,VI
Ст. Елизаветино, «Дылицы»
Мне было интересно получить Ваше письмо, доброе и славное, ясный Борис Дмитриевич! — благодарю Вас радостно. Буду надеяться, что вы будете писать мне, хоть изредка, что Вы приедете сами. Вы мне нравитесь: Вы — прямой и светлый, и я Вас готов любить. Если ничего не имеете против, хочу, в свою очередь, быть любимым Вами. Итак, взаимность?..
Живем мы против парка, большого и запущенного, чарующего меланхолика. Два пруда, как два тусклых старческих глаза, смотрят ввысь сосредоточенно и глубоко, мудрые и замкнутые. На их переносице — прелестная дорожка, увлекающая к белому дворцу кн. Трубецкой, к белой церкви и, может быть, к белым стихам: такие места рождают поэмы, а поэмы бессмертят такие места...
Проходим полуверстовую аллею сосен, елей, лип и кленов и, оберезенные опушкой парка, переухабнув канаву, золотимся в раздольных травных шорохах, далеко-далеко окольцованные лиловеющей щетиной лесов, манящих, стоухих и жутких.
Муравейники, эти идеалы социального благоденствия, эти трущобы буржуазной сплоченности, эти гнойные язвы душистого тела монахини Земли, глумятся над Фантазией, напоминают ей ее трагическую никчемность, — злят...
Действительно: это положительное бедствие — сесть и не думайте: все здешние леса так и кишат муравьями, этими хвойными паразитами; в отчаяние приходил, бранился...
А гулять я люблю длинно: верст 10—12; естественно, что захочется присесть, — отдохнуть, понаблюдать.
Но разве возможно вместить в рамки письма все, что хочется?
У меня к Вам, Борис Дмитр<иевич>, просьба: пришлите, пожалуйста, отзыв из «Б<иржевых> в<едомостей>» о «Предгрозьи», о котором Вы мне сообщали. Простите, что беспокою, но для меня это занятно. Если же нельзя сделать вырезки, не будете ли любезны — переписать; я буду Вам чрезвычайно признателен.
Кузнецову сегодня же вышлю книжки; спасибо за адрес.
Ваши книжки (2) я получил, прочитал, прочувствовал; видно, у Вас — хорошая и чуткая душа. Мне понравились больше всего следующие пьесы: «В туманности», «Колыбельная», «Осенью» и др. Когда же пришлете детские мотивы? — интересуюсь.
Жму Вашу руку, желая Вам всего лазурного.
Вашей супруге — привет
Ваш Игорь
P. S.: Посылаю Вам «За струнной изгородью лиры».
3
15 июня 1911 г.
1911 г. VI, 15
Елизаветино, - «Дылицы»
Дорогой Борис Дмитриевич!
Ваше грандиозное и вдохновенное письмо прочел запоем. Спасибо, что не ленитесь писать.
Пишите и впредь: буду отвечать с наслаждением.
«Царевна Зоренька» — прелесть!
Несказанная наивность и невинность; истая детскость; душистость. Вас, конечно, обвинят в приторности, но я не нахожу в этой поэмке ничего нарочито сладкого. Просто: это — сладкая поэма; я бы сказал: природный десерт. Упаси Бог: не аляповатые торты, а, наприм<ер>, земляника лесная. Эта сладость ароматична и уместна в данном случае. Вообще, это - лучшее Ваше произведение, которое я знаю. Оно оригинально и своеобразно.
У Ал<ексея> Будищева есть поэма: «Царевич Май», которую Вы, вероятно, знаете. Там имеются прекрасные стихи и рефрэны, но в общем она изуродована каким-то отталкивающим и фальшивым налётом непроходимой пошлости и непростительного шаржа. «Солнце одело панталоны...» - террор! ужас! Из всего Будищева я люблю больше всего «Триумфатора», благодаря которому и ставлю автора в ряды интересных поэтов. Затем — места из «Мая», но больше ничего.
Вы пишете о Бальмонте. Говоря откровенно, я не люблю ни Бальмонта, ни Брюсова, ни В. Иванова, ни Блока, ни Кузмина. У каждого из них, верю и даже знаю, есть удачные и хорошие стихи, но как поэтов я не люблю их по разным причинам.
Не люблю и многих стариков: Коринфского, Ушакова-Каплуновского, Щепкину-Куперник, Allegro и друг<их>.
Равнодушен к сотням, каковы, напр<имер>: Вл. Лебедев, Голенищев-Кутузов, Ратгауз, Вл. Ленский, разные Дудины и Разы.
Боготворю Мирру Лохвицкую, считая ее величайшей мировой поэтессой, гениальной поэтессой.
Ее поэмы «На пути к Востоку», «Вандэлин» и «Бессмертная любовь» — шедевры мировой поэзии, разумеется — прозеванные и критикой, и публикой. Если не строили бы так много аэропланов, я ожидал бы с уверенностью, как через двадцать или около этого лет — ее бы славословили. Утешаюсь одним: истинные ценители и теперь у нее есть. Их мало, но они есть. Каждый поэт обязан иметь ее стихи. Затем: я очень люблю Фофанова и Бодлэра. Лишь нравятся Гумилев, Эренбург, Бунин, Гофман Виктор, Черубина де Габриак, Тэффи. Но... пора кончать. С грустью кладу перо, ожидая от Вас милых Ваших писем.
Передайте мой привет жене Вашей.
Ваш Игорь
P. S. Моя мама — в восторге от «Зореньки».
<на полях>
Вашими отзывами очень интересуюсь. Вас ожидаю.
Уступая Вашей просьбе, посылаю Вам одно стихотворение для газеты.
И благодарю.
4
28 июня 1911 г.
1911 г. VI, 28
Елизаветино, «Дылиц»
Дорогой Борис Дмитриевич! Писал Вам шестнадцатого июня, но, не получая ответа, думаю затерялось ли письмо? 21-го посетил меня Леонид Николаевич Афанасьев с Костей Фофановым, приезжал поэт-надсоновец Александр Лопатин, вечно проживающий в Гатчине. Много гуляли в парке, читали стихи; Л<еонид> Н<иколаевич> уехал на последнем поезде, а Ф<офанов> остался на два дня. 22-го мы сделали экскурсию в Пятигорский Марьинский монастырь, находящийся в десяти верстах от «Дылиц». Пришлось проходить через три деревни: Озера. Хлоповицы и Курковицы. Дорога симпатичная, но однообразная. Все время шли под градоносной грозой, вымокли страшно. К сожалению, в монастыре не были: с нами увязалась моя собака.
25-го в сороковой день кончины К<онстантина> М<ихайловича>, был в Петербурге.
На панихиде, кроме Л<еонида> Н<иколаевича> и меня, из литературного мира никого не было. Пел хор монахинь, сияло солнце. Затем мы поминали К<онстантина> М<ихайловича> в ближайшем ресторане, и вернулся я домой «до без сознания», что называется... Но подобное состояние за последнее время мне приходилось переживать редко: с 15-го февраля до 25-го июня в рот вина не брал. Конечно, тяжелая реакция и тому подобное. Это — в результате. Вот Вам и все «новости дачного прозябания...» Поминающих было пятеро: брат К<онстантина> М<ихайловича> — Петр, два сына, поэт-народник Петр Ларионов и я.
А теперь, кончая это письмо, очень прошу Вас, милый мой Борис Дмитриевич, приехать ко мне, чтобы провести у нас день-другой. Я же, обещаю Вам. приеду непременно, но не теперь, а в конце июля: надо хорошенько отдохнуть после поездки в Пет<ер6ург>. Послал Вам в прошлом письме «Nocturne»; извиняюсь, что не прислал больше, но нет ничего под рукой интересного. Да и то не знаю: подойдет ли?..
«В пути» получил, очень признателен за память. Лучше всего - «Элегия», где орган...
Ваш Игорь
Передайте мой привет Вашей жене.
Вы писали, что со мной желают познакомиться Евг<ений> Венский, Доброхотова и Кузнецов? Передайте им, что я рад их видеть у себя, и сообщите мой адрес. Я очень люблю, когда меня навещают люди, близкие литературе.
Итак, ожидаю Вас вскоре.
Хочу выслать книжки Вашему южному другу, - дайте адрес. Кузнецову брошюры послал. Завтра ожидаю Афанасьева, который пробудет у нас дня три. Желаете познакомиться, приезжайте до 1-го июля. Жду и Костю Фофанова.
Соорудим концертик!
5
2 июля 1911 г.
1911, VII, 2
Елисаветино <так!>
«Дылицы»
Ясный Борис Дмитриевич!
Итак, буду ожидать Вас в ближайшем будущем. Благодарю Вас за ласковое письмо, за адрес Сидорова, за память. Все эти дни перечитывал Фофанова, перечитывал с напряженным вниманием. В результате: несомненно, это — самый одаренный поэт из современников. У него найдется пьес 50 — шедевров. В большинстве же случаев ему страшно вредит его поразительная небрежность, неслыханная пренебрежительность к стилю. И иногда — это страшно! — он силен именно... своей небрежностью! Одно ясно: вдохновение его — я не знаю ни одного современника. Рифма у него удовлетворительная, встречается даже непредвиденный автором ассонанс, правда, — грубый.
Эта «непредвиденность» доказывает жизненность, а потому — надобность — ассонанса. Возьмем народную пословицу, притом — первую пришедшую на ум: «Жизнь пережить — не поле перейти» — «жить» и «ти», что ни говорите, ассонансы, хотя и плоские. Основываясь на «народном слухе», как наиболее непосредственном, мы можем — и, может статься, должны?.. — ввести в поэзию новую форму дисгармонической рифмы, а именно диссонанс. Пословица блестяще это подтверждает: «Тише едешь, — дальше будешь». Спрашивается, как же назвать — «едешь» = «удешь», если не диссо? Найдите в моих «Электр<ических> стих<ах>» «Пятицвет»; — Вы найдете целый цикл подобных стихотворений. Надо иметь в виду, что ухо шокировано этим новшеством только сначала; затем оно привыкает. Отчего можно произнести пословицу на диссо без предвзятого чувства, и отчего нельзя прочесть стихи в диссо, не смущаясь?
Характерная подробность: певцы старого фундамента, допускающие в своих вдохновениях непредвиденные ассонансы, называют блестящий и острый ассонанс — плохою рифмою!.. Вы можете себе представить, как это звучит комично! Конечно, иногда люди, абсолютно лишенные слуха, пользуются даже диссонансами, вовсе не подозревая об этом, наивно думая, что это у них превосходные рифмы. Для примера скажу: у меня есть знакомый, некто К. Е. Антонов, добрейшей души человек, издавший 1 1/2 тома (!) своих сочинений. Он рифмует «немощью» - «помощью». На мои разуверения, что это, мол, не рифма, он ощетинился, зарделся и принялся доказывать: дескать, если оба слова оканчиваются на «мощью», значит это — рифмы, и рифмы даже очень интересные, ибо — видите ли — это не глаголы, а имена существительные, что очень ценится, и т. д. Разумеется, существительное более желанно для рифмы, но... какая же тут рифма?
И беда, милый Борис Дмитриевич, с такими «фанатиками рифмы»... - непредвиденными ассодиссонаторами! — Ничем не разубедишь, ничем не докажешь. Сегодня начинаю проникаться Виктором Гофманом, к которому всегда питал благосклонность: он такой ласковый, девственный. Благодарю Вас за отправку «Nocturn'a». Жду с большим нетерпением Вашего компетентного отзыва о «Колье принцессы». В какой газете он будет помещен? Когда Вы приедете, я прочту Вам ряд стихов, попросив выбрать любое, — желаю посвятить Вам что-нибудь. Не нашли ли Вы отзыва в «Б<иржевых> в<едомостях>»? Весьма интересуюсь. Передайте Марии Ил<ларионовне> мой сердечный поклон и просьбу — посодействовать Вашему скорейшему к нам приезду. Мама шлет супруге Вашей и Вам свой привет и приглашение. Пишите, пишите!
Любящий Вас сердечно
Игорь
6
8 июля 1911 г.
1911 г. VII, 8
Ст. Елизаветино
«Дылицы»
А что если бы Вы, дорогой Борис Дмитриевич, приехали в воскресенье, 10-го июля? Будет порядочно литератории: Антонов с женой, Гаврилов-Лебедев, Лопатин, Ларионов и др. Приезжайте, прошу, с женою Вашей. У нас гостит теперь К.К. Фофанов, и мы сейчас отправляемся в монастырь, за Кикерино.
Ваш Игорь
7
29 июля 1912 г.
1912. VII, 29
ст. Веймарн, мыза «Пустомержа»
Дорогой Борис Дмитриевич, светлый мой!
Итак, с 1-го авг<уста> я жду Вас к себе: Вы обещались! Крепко целую Вас за доброе письмо, меня порадовавшее. Вообще, я часто Вас вспоминаю, а видимся мы — почему?.. — так мало. Привезите, пожалуйста, вырезку из «Алекс<андровских> нов<остей>», — очень заинтересован.
Ежедневно получаю такую бездну вырезок и писем, что затрудняюсь отвечать своевременно. Читали ли Вы статью Брюсова о моих новых брошюрах а «Русской мысли», № 7? Он бесстрастен... И чуть-чуть больше страстности не повредило бы... ему! Во всяком случае, он — крупное явление наших дней. Я люблю его. Жму Вашу руку, жду к себе.
Ваш вечно Игорь
< Приписка на полях>
6-го и 7-го авг<уста> я дома не буду.
8
12 июня 1913 г. Веймарн
12-го июня Веймарн, Балт. ж. д, мыза Кн. Оболенской — «Пустомержа»
Дорогой Борис Дмитриевич! Как я Вам уже и писал в первых числах мая, когда выражал Вам и Мар<ии> Ил<ларионовне> свое соболезнование, в этом году я нанял дачу в Веймарне; я переехал сюда 10-го мая, живу здесь вдвоем, мама осталась в городе. Удивляясь, что Вы меня совсем позабыли, сообщаю вам подробный дачный адрес и надеюсь, Вы загляните ко мне денька на два. Как всегда, буду рад Вас видеть. Передайте мой привет супруге Вашей.
Сердечно Ваш И. Лотарев
9
7 октября 1913 г.
Милый Борис Дмитриевич!
Может быть, Вы не откажете мне в любезности зайти ко мне завтра, во вторник, после службы; то, о чем я Вам говорил, мне необходимо сделать завтра же, и я вспоминаю Ваше любезное согласие.
Мой привет Мар<ии> Ил<ларионовне>.
Ваш И. Лотарев
10
24 ноября 1913 г.
Дорогой Борис Дмитриевич, убедительно прошу Вас в понедельник, 25 ноября, или утром, или после службы: весьма интересное и экстренное для Вас дело имеется. На днях еду в Москву.
Ваш И. Лотарев
11
20 февраля 1914 г.
Милый Борис Дмитриевич, не забудьте же, пожалуйста, приехать в субботу, 20-го, в зал Петровск<ого> учил<ища>: Вы снова всюду анонсированы. Вообще, мне надо бы Вас повидать — потолковать о серии вечеров в январе по иной несколько программе.
Привет М<арии> И<лларионовне>.
Ваш И. Лотарев
12
<апрель> 1914 г.
Дорогой Борис Дмитриевич!
В свою очередь, поздравляю Вас, Вашу супругу и ребенка со Свет-л<ым> Праздн<иком>, желаю всего хорошего, на днях уезжаем во 2-е турнэ, очень занят. Извините, что не был. Будьте добры пришлите мне карточки с подателей сего.
Ваш И. Лотарев
13
11 декабря 1914 г. Петроград
Милый Борис Дмитриевич, посылаю афишу. Жду к 8 час<ам> в Зале. Привет.
Ваш И. Лотарев
14
декабрь 1914 г.
Вторник
Милый Борис Дмитриевич, экстренно сообщаю, что в эту субботу состоится наш поэзовечер в зале Психоневрол<огического> институтах Он начнется в 5 ч<асов> в<ечера>, а поэтому прошу приехать к 3—3 1/2 ч<асам> дня в редакцию «Очар<ованного> стр<анника>» (Невский, 160, кв. 2), куда мы приедем, чтобы оттуда вместе отправиться. Будет, между проч<им> и Виноградов. 2 вечер (повторение первого) назначен в зале Петровск<ого> учил<ища> на 6 дек<абря>. 16 дек<абря> состоится вечер в Москве.
Ваш И. Лотарев
P.S. Если в суб<боту> не пойдете на службу, жду Вас к себе до двух. Пойдем тогда вместе к Ховину.
И. Л.
15
1910-е гг.
Дорогой Борис Дмитриевич! Исполняя Ваше желание, даю для альманаха «На берегах Невы» поэзу.
В свою очередь жду от Вас для альманаха «Молитва миражу». И не забудьте, мой хороший, ту вырезку, — помните? Целую Вас Любящий Вас
И. Лотарев
P. S. Мой сердечный привет Марии Илларионовне.
Комментарии
Богомолов Борис Дмитриевич (1886—1920) — поэт, сын ярославского купца, окончил петербургское коммерческое училище, автор поэм «Драма в лесу» (1907) и «Запорожцы» (1909). В 1912-1914 гг. был близок к эгофутуристам, участвовал в поэзовечерах Северянина и турне по южным городам России. При поддержке И. И. Ясинского и Ф. Сологуба издал сборник статей «Критик. Пантеон изящной мировой литературы и вселенской поэзии» (СПб., 1914).
Письма Северянина Б. Д. Богомолову хранятся в отделах рукописей РГБ (№ 7,11,13, 14); РНБ (№ 1, 3), в РГАЛИ (№ 2, 4, 5, 6, 8-10, 12). Печатаются впервые по рукописи.
2. Начало переписки связано, очевидно, с появлением статьи Богомолова о Северянине в газете «Голос Крыма» (1911. 5 мая).
«Предгрозье» — брошюра Северянина № 29 «Предгрозье» (осень 1910).
«За струнной изгородью лиры» — брошюра Северянина № 25 (1909).
3. «Царевна Зоренька» — книга Бориса Богомолова «Царевна Зоренька. Стихи детские с предисловием Игоря Северянина»(СПб., 1914). В предисловии говорилось: «Борис Богомолов — единственно-истинный русский детский поэт. Его поэзы очаровательны...».
Будищев Алексей Николаевич (1864-1916) - поэт, прозаик, происходил из дворянской семьи, учился в Московском университете. В 1901 г. выпустил сборник «Стихотворения».
4. «В пути» — сборник стихов Богомолова (СПб., 1908).
5. Письмо занимает особое место в эпистолярном наследии Северянина. В нем поэт излагает свою теорию рифмы, говорит о необходимости ввести в поэзию новую форму дисгармонической рифмы, а именно диссонанса. Жизненность и надобность новой рифмы поэт основывает народным как наиболее непосредственным слухом и в подтверждение своих положений приводит примеры народных пословиц.
«Не желая писать «примитивно»», он сознательно экспериментировал со словом, стихом и рифмой. Им придумано десять новых строфических форм: миньонет, дизель, кэнзель, секста, рондолет, перекат, квадрат квадратов, квинтина, перелив, переплеск, которые Северянин использовал в своем творчестве и описал в «Теории версификации» (1933). Еще ранее Северянин готовил лекции о стихе в Кишиневе. В своей стиховедческой работе поэт учитывал такие образцы, как «Наука о стихе» В. Брюсова, а также опыт «Версификации» Н. Шебуева, Г. Шенгели, С. Боброва и др. современников.
Сегодня начинаю проникаться Виктором Гофманом... — Виктор Викторович Гофман (1884—1911), поэт, последователь В. Брюсова. Скорее всего Северянин знакомился со стихами Гофмана по отмеченной В. Брюсовым, Ю. Айхенвальдом, Г. Чулковым и др. второй книге стихов поэта под названием «Искус» (СПб., 1910). Северянин испытал влияние поэзии Виктора Гофмана. Его стихотворение «Поэза Южину» (1917) имеет подзаголовок «На мотив Виктора Гофмана» («Весеннее! весеннее! Как много в этом слове...»). Стихотворение «Виктор Гофман», посвященное памяти В. В. Гофмана, вошло в книгу Северянина «Соловей», другое, с посвящением «В. Г.», — в книгу «Трагедия Титана» (1923).
Жду с большим нетерпением Вашего компетентного отзыва о «Колье принцессы». — «Колье принцессы», брошюра № 27, весна 1910 г.
12. ...поздравляю Вас, Вашу супругу и ребенка со Светл<ым> Праздн<иком>. — Пасха в 1914 г. приходилась на 6 апреля.
14. ...в субботу состоится наш поэзовечер в зале Психоневрол<огического> института. — декабрь 1914 г.
15. ...для альманаха «На берегах Невы» поэзу. — Богомолов печатался в альманахе в 1912—1914 гг.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |