Игорь-Северянин в армии

...его почему-то долго не призывали в армию. Может быть, просто не могли найти? Не знали, по какому адресу направлять повестку. Ведь в ту пору (1914— 1915 гг.) поэт колесил со своими "поэзоконцертами" по стране, а в промежутках между гастролями удирал в глушь, в рыбацкий поселок Эст-Тойла. Это живописное селение в тогдашней Эстляндской губернии в 200 км от Петербурга, на берегу моря, было излюбленным дачным местом столичной интеллигентной публики.

Но в 1916 году И.В. Лотарева призвали в армию. Никаких усилий, чтобы избежать мобилизации, он, судя по всему , не делал, однако на фронт не попал: в строевой части, где новобранцам преподавали азы военного дела, его признали совершенно неспособным нести воинскую службу.

"Так же пестрел витринами и дамскими нарядами Навский проспект, в часы традиционного гулянья по солнечной его стороне непрерывно лилась оживленная толпа; по торцовому настилу, глухо цокая копытами, проносились откормленные кони "собственных выездов", бесшумно летели на тугих резиновых шинах "лихачи" (извозчики), порывисто рявкали "моторы" (так назывались тогда автомобили). В белые ночи на бледной заре матово светились шары у входов в загородные сады и рестораны, откуда доносились изматывающие душу тягучие мелодии танго — самого модного танца тех обреченных лет. Типичными фигурами того времени были безусые заносчивые прапорщики и кокетливые сестры милосердия в белых накрахмаленных косынках и с широким красным крестом на груди. Но они также мало думали о войне, хотя и попадались им на пути вывески лазаретов и группы раненых в верблюжьего цвета халатах на скамейках городских скверов. Тем летом атмосфера романтического легкомыслия была разлита повсюду. Никогда так легко и бездумно не возникали и не развязывались романы. Никогда обывательской публикой не читалось столько бульварной стряпни... От трагической лирики Блока отворачивались... И как раз в это время стала пользоваться бурным успехом... поэзия Игоря Северянина, делившая славу с кабаретными песенками А. Н. Вертинского и манерными романсами прославленных звезд тогдашней ресторанной эстрады".

Действительно, в описанные Вс. Рождественским месяцы Северянин, отвечая духу воинственно настроенной аудитории (недаром его недоброжелатели говорили, что он ведет лукавые "игры с толпой"), охотно и писал, и исполнял на эстраде патриотические стихи:

Друзья! Но если в день убийственный
Падет последний исполин,
Тогда ваш нежный, ваш единственный,
Я поведу вас на Берлин!

Читать полностью...

Но это была лишь поза, продиктованная спросом роль; на самом деле, в отличие, скажем, от Гумилева, Игорь Васильевич Лотарев на фронт не рвался.

По некоторым свидетельствам Лотарев-Северянин был "посмешищем полка. Не поддавался никакой муштровке. Фельдфебель из сил выбивался. Никак не мог заставить его не поворачиваться налево при команде направо, до хрипоты орал на него, разбивавшего весь строй: "Эй, ты, деревня! Куда гнешь опять?.."

В конце концов определили его в санитары на самую черную работу - по уборке и мытью полов..."

Конечно, слабаком и неумехой в житейском смысле Северянин не был - мы знаем его выносливым ходоком, лыжником, а в сезон рыбной ловли он жил по несколько суток в лесу.

Каким образом Северянину удалось "дезертировать" из армии Керенского, мы не знаем. Может быть, как и Есенин, купил себе "липу", а может, просто воспользовался неразберихой и сделал, как говорится, ноги.

Еще некоторый свет на различные байки о Северянине в армии проливают статьи М. Петрова о воинской службе, от "которой его освободил князь Феликс Фелисович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон. Княгиня Ирина была поклонницей поэта, а князь имел обширные связи в армии через своего приятеля Великого князя Дмитрия Павловича. Освободить Игоря-Северянина от армии было несложно, тем более, что у него действительно был порок сердца."

Интересно, что Северянин продолжал оставаться самым раскупаемым поэтом, несмотря на войну:

Еще не значит...

Еще не значит быть изменником -
Быть радостным и молодым,
Не причиняя боли пленникам
И не спеша в шрапнельный дым...

Ходить в театр, в кинематографы,
Писать стихи, купить трюмо,
И много нежного и доброго
Вложить к любимому в письмо...

Пройтиться по Морской с шатенками,
Свивать венки из кризантэм,
По-прежнему пить сливки а пенками
И кушать за десертом крэм -

Еще не значит... Прочь уныние
И ядовитая хандра!
Война - войной. Но очи синие,
Синейте завтра, как вчера!

Война - войной. А розы - розами.
Стихи - стихами. Снами - сны.
Мы живы смехом! живы грезами!
А если живы - мы сильны!

В желаньи жить - сердца упрочены...
Живи, надейся и молчи...
Когда ж настанет наша очередь,
Цветы мы сменим на мечи!

1914 Октябрь.
из сборника "Victoria Regia"